Аккрециозия

Они ничего не ответили, прикрываясь воем и плачем.

— Хватит. — не выдержал Коля. Вскочил со своего места.

— Отлично. А акцент в нашей картине. Выскочил сам. Без него бы не было бы объема. Глубины и цвета. Кто как не нужный Коля. Всегда рядом, всегда поможет. Раздобудет фацелию и стимы. Столько сколько нужно.

Следователь с интересом посмотрел на битое бледное лицо Коли. Коля же замер, в надежде что его не заметят.

— Только незадача. — с ехидством говорю я. — Твоя постель, двери не открывает. Но кто же у нас тут главный по открытию дверей?!

Прежде чем продолжить, я посмотрел на Юру. Он на меня. Я пытался прочесть в его взгляде хоть что-нибудь. Одобрение или нет. Смирение или испуг. Хоть какой-то сигнал. Но он остался непроницаем. Я так и не узнал, одобрил ли он мой поступок или осудил. Единственный, кого я не хотел бы подставлять. Ради кого бы я заткнулся.

Не найдя ответа, я метнул взгляд на Вадима.

Он молчал с полсекунды, но не выдержав взорвался.

— Ты на что намекаешь, сопляк?! — закричал он. — На что намекаешь?!

— Он все знает. — сказал вкрадчиво и твердо Пылаев. Вадим запнулся на полуслове, и от захвативших его эмоций потерял дар речи.

Бледнел, зеленел, краснел. Но сказать больше ничего не смог.

— Вот, товарищ следователь. — говорю я. — Наш добрый капитан. Всегда придет на помощь. Бескорыстно. В отличии от остальных. Надо же додуматься, — я перешел почти на крик, забыв обо всём. — Показать, как вручную, получить доступ к работающему реактору!?!?

— Но я запретил ей туда ходить! Строго запретил! — чуть не плакал Вадим.

— Красавчик! А ещё и заботливый! Когда нашёл её тело, перетащил его в отсек охладителя!

По помещению прокатился изумленный вздох.

— Хоть кто-то из вас, товарищи помощники, задался вопросом?! Почему?! Почему она это сделала? Зачем идти за предел? Зачем бежать…

Мои слова гремели где-то вдали. Следователь стоял на том же месте, где я встретил её тогда, в начале полета. Осознание, будто заставило падать меня с большой высоты. Слова пропали. Зачем бежать по коридорам корабля, если некуда бежать. Зачем бежать через события, если убежать нельзя. Если все они плод одной и той же силы. Зачем пытаться, если чувство пустоты всегда с тобой, если черная меланхолия никуда не уходит.

Если аккрециозию не победить.

Ни в переживаниях жизни, ни в мышлении, ни убегая в круговерть дел и забот. Нигде. Только за пределом.

Слова мои еще звучали. Я медленно оседал на пол, посреди гостиной. Конечно, я был к ней ближе всего и не увидел того, от чего мучился сам. В ясном воспоминании я вновь смотрел на неё. В этой гостиной. Взгляд, молящий о помощи, который я не увидел.

Пустота излилась, черной удушающей болью.

Она всё это время была рядом. А я, уйдя в себя этого не увидел. Оставшись одна, Лиля захотела решить проблему радикально. Пан или пропал. Пазл сложился. Все теперь было неважным.

В гостиной воцарилось молчание.

Олег прервал его первым, обратившись к следователю

— Они были близки. — сказал он сочувственно. — Мальчик просто переживает. Всё в порядке. Он отойдет. Нужно время.

За ним эту позицию подтвердил Фадин, закончив бронь. А за ними и все остальные.

* * *

Из-за всплывших подробностей нас оставили на корабле ещё на пару дней. У Вадима и Коли начались проблемы. Олег похлопотал за последнего. Улик против него не нашли. Пылаев обходил меня стороной. Остальные просто не замечали.

Я шлялся по коридорам прибитый осознанием чудовищной правды. Снедаемый чувством вины. Бродил по закоулкам, каждый раз возвращаясь в наши с ней воспоминания. И каждое из них теперь выглядело иначе.

Под правильным углом все вставало на свои места.

Корил себя за то, что не видел. За то, что не учёл.

Свежая, тяжелая болезненная мысль разрывала мне сердце. Хотелось выть. Сам не заметил, как забрел в тоннели, на место последнего шабаша Лены и Лиды.

После себя они оставили мусор. Разбросанные голграфические, разряженные свечки валялись тут и там среди луж и каких-то зеленоватых водорослей. Оказался словно на болоте. Всюду была дымка, подсвеченная аквамариновым светом технических огней.

Спичка непривычно молча. Был гулок и тих. Я остался совсем один.

Среди мусора я упал на колени и долго сидел так, слушая как где-то далеко капает вода. Как искрятся лужи в свете огоньков. Как дрожит последняя свечка на полу. Фотосфера надомной не светила. Висела черным шариком. В совсем безлунной ночи на болоте.

Не кори себя.

Эти слова пришли не мыслью. Не образом даже. Эти слова пришли нежным, утешающим чувством. Ощущением столь мимолетным, столь легким, эфемерным, что казалось я ничего не ощущал вовсе. Но оттого, столь ясным было послание.

Звонкий весенний ручей талой воды. Ледяной, бодрящий. Мне кажется, что от этих слов я зашелся румянцем.

Я замер. Вслушиваясь в свои чувства. Ничего больше не нашел, только капли воды вдалеке. Сквозняк тоннеля пахнуло металлом. Свежей кровью.