Актёрский роман

Кирилл Дубасов тут же, словно держал в запасе главный козырь, назвал фамилию известной актрисы Ларисы К, с которой Анин играл в 'Жулине'.

- О! - едва не проглотил язык Анин, потому что Лариса К была очень и очень 'дорогой' и вытянула из них с Базловым кучу денег и измотала ни один клубок нервов.

- Я тебя ангажирую на весну, - сказал уже спокойнее Кирилл Дубасов, - и на лето тоже. - Кажется, он очаровательно улыбнулся в трубку сквозь прокуренные усы.

Анин с удовлетворением прикинул, сколько можно на этом заработать.

- Видно будет! - вспомнил он о своём величии.

Когда же ты успокоишься? - восхищенно подумал он о Дубасове, который страдал букетом болезней: и эмфиземой лёгких, и бронхиальной астмой, и артритом, и вспомнил, что Дубасов советовал ему: терпеть и работать, работать и терпеть, создавать условия для победы. И на душе у него полегчало: Кирилл Васильевич был лучшим примером для подражания.

- Африку посмотришь... - обольщал Кирилл Дубасов.

- Где жарко, как в духовке... - в тон ему высказался Анин, да и Лариса К успела выскочить замуж, подсчитывал он все минусы, так что теперь особенно не разгуляешься.

С Ларисой К у него случился сверхкороткий, но бурный роман, однако, она тут же наставила ему рога с актёром Лёхой Макарихиным, с которым сбежала на Багамы, сорвав съёмки на три недели.

- Женщины там красивые... - привёл железобетонный аргумент Кирилл Дубасов, - в основном голые...

- Это которые с тарелками в губе? - насмешливо притормозил Анин, хотя это было нечестно по отношению к Дубасову, который ничего плохого Анину не желал, напротив, в трудную минуту не забывал и морально всякий раз поддерживал.

- Ну да... - неожиданно пал духом Кирилл Дубасов, у которого, видно, не осталось в запасе весомых аргументов. - Сценария, правда, ещё нет.

Но Анин пропустил этот пустяк мимо ушей. Сценарий был неважен, какой-нибудь литературный раб накропает за неделю. Главное, что Кирилл Дубасов нашёл деньги и время для проекта.

- Договорились! - сдался он на радость Кириллу Дубасову, представив эти самые скелеты и песчаные дюны, ну, и актрису Ларису К в голом виде заодно.

А всем остальным, испытывая садистские чувства, с большим удовольствием сообщил, куда и зачем направляется: к Юрию Казакову подписывать контракт на супер-пупер какой-то там многосерийный фильм, но не ситком, разумеется, потому что тогда бы его дружно все запрезирали бы, потому что ситком - это всё-таки низкое искусство, наподобие комиксов. Кажется, с парочкой из прихлебателей Сапелкина случился инфаркт, потому что в трубке неизменно раздавались истерические вопли, ругать и стенания.

Через полчаса он, не дожидаясь лифта, радостный, как школьник, взбежал через две ступеньки на четвёртый этаж 'Мосфильма' и даже не запыхался.

Его ждали. Это было хорошим знаком. Даже секретарша, Наташенька Крылова, изящная брюнетка с копной прекраснейших волос и с волоокими глазами, не ушла, а показала взглядом на дверь кабинета Юрия Казакова, мол, там он, там, ждёт не дождётся, аж, подпрыгивает.

И, действительно, увидев его, Юрий Казаков просветлел ликом.

- Ну наконец-то! - и вместо руки сунул под нос договор; на лиц его было написано: 'Посмотрим, чего ты стоишь?' - Подписывай!

Неужели всё так плохо, подумал Анин, и, не глядя подмахнул, словно нырнул головой в прорубь. Юрий Казаков от восторга едва не задохнулся, полез в сейф и выложил гонорар таким небрежным жестом, словно побыстрее спешил избавиться от никчёмных бумажек, а в обмен, как чёрт, - завладеть душой Анина.

- Не много?.. - насмешливо спросил Анин, почти брезгливо тыча пальцем в оранжевые пачки.

Он поймал себя на том, что по привычке кривляется от восторга. И это было хорошо, просто отлично, знаком, что с душой Анина всё в порядке, что она восстанавливается после всяческих душевных треволнений и нравственных пыток.

- В самый раз! - сурово пресёк его поползновения Юрий Казаков. - Вот ещё билеты и суточные. Распишись здесь и здесь.

Анин расписался, чувствуя, что убегает вовремя, что в ближайшие полгода его никто не будет третировать; и слава богу. Он был почти уверен, что проект не стоит выеденного яйца, что, как и в 'Докторе Ватсоне...', все переврано и растоптано, низведено к нулю современным нигилизмом и опошлено вопреки здравому смыслу, но отказаться не смел, боясь вспугнуть пока ещё робкую удачу.

- Что за роль? - спросил на всякий случай, чтобы потом не каяться.

- Майора НКВД будешь играть, - так непреклонно сказал Юрий Казаков, словно Анин должен был ходить и убивать без суда и следствия, как во второй половине суровых тридцатых годов. - Какие мысли? - осведомился Юрий Казаков, заметив, что Анин помрачнел.

- Матерные! - ответил Анин и цинично поправился: - Какая разница?

- Что? - не дослышал Юрий Семёнович, смешно приложив ладонь к уху.

- За неверие в Бога не наказывают, - объяснил Анин, на мгновение погружаясь в то, что он так любил: в рефлексию. Он вдруг понял, что началась та безумная гонка в кино, которую он обожал и в которой он себя чувствовал как рыба в воде.