Актеры-любители

Въ матеріальномъ отношеніи спектакль. удался, какъ нельзя лучше. Зрительная зала была переполнена. Исполнители здили по знакомымъ и продавали билеты съ рукъ. Незнакомыхъ съ кмъ-либо изъ актеровъ въ зал почти не было, а потому понятное дло, что зрители не скупились на апплодисменты. Въ особенности усердствовали банковскіе служащіе. Они каждаго исполнителя принимали при выход его на сцену и сопровождали при уход со сцены громомъ рукоплесканій. Корневъ и Конинъ, кром:того, посадили въ заднихъ рядахъ стульевъ своихъ артельщиковъ. Вызовамъ не было конца. Въ первыхъ рядахъ сидли родственники исполнителей и были какъ-бы застрльщиками въ дл апплодисментовъ. Весь мукосевскій любительскій кружокъ былъ въ сбор, но апплодировалъ только Корневу, какъ одному изъ членовъ своею кружка. Игралъ Корневъ дйствительно недурно, да и вообще пьеса «Что имемъ не хранимъ», гд онъ участвовалъ, прошла глаже другихъ пьесъ. Она шла въ конц спектакля. При поднятіи занавса Дарья Терентьевна, сидвшая въ первомъ ряду, между мужемъ и молодой Мукосевой, актрисой-премьершей мукосевскаго кружка, и негодовавшая вмст съ ней за то, что Кринкиной въ пьес «Блая камелія» былъ поднесенъ букетъ, несказанно удивилась, когда въ оркестръ былъ поданъ второй букетъ, еще большихъ размровъ чмъ первый.

— Это кому еще? Неужели вотъ этой толстой старух? кивнула она на актрису, исполнявшую роль Матрены Марковны?

— Не знаю ужъ право, отвчала Мукосева. — А впрочемъ, можетъ быть, и вашей дочери.

— Люб? Кто ей поднесетъ букетъ! Какая она актриса! Ее въ первый разъ и на сцен-то видятъ.

— Да вдь здсь подносятъ знакомые.

— А у Любы и знакомыхъ-то нтъ. Мы да Корневъ. Мы не станемъ подносить, потому что не только поощрять не хотимъ ее, но даже подумываемъ вовсе запретить ей играть въ спектакляхъ.

— Отчего? Это очень милое удовольствіе. Я-же вдь играю.

— Вы и она! Вы дама и играете всегда вмст съ мужемъ, а она двица. На двушку, знаете, всегда какъ-то странно смотрятъ, когда она появляется на сцен. И наконецъ, какое это общество! Вашъ кружокъ и здшній! Разв есть какое-нибудь сравненіе? Только что Корневъ разв, а то вс актеры кто съ бора, кто съ сосенокъ: какіе-то банковскіе чиновники, какой-то адвокатикъ, шляющійся по мировымъ судьямъ. Вотъ ваше общество — это дло другое.

— Хотите, такъ мы съ удовольствіемъ примемъ вашу дочь играть въ наше общество, предложила Мукосева.

— Очень вамъ благодарна за нее, но, знаете, ей посл этого спектакля надо подольше посидть дома. И такъ ужъ она дв недли подъ рядъ каждый вечеръ то на репетиціи, то на чтеніи пьесъ, — отвчала Дарья Терентьевна. — Ужъ разв мсяца черезъ два-три, тамъ какъ-нибудь на святкахъ…

— Смотрите, смотрите… Букетъ-то вдь въ самомъ дл для вашей дочери… — перебила ее Мукосева. — Ежели-бы подносить его этой комической старух, то нужно было-бы подносить сейчасъ, потому сейчасъ было у ней лучшее мсто въ роли, ее вызывали четыре раза, а букета все-таки не поднесли.

— Поднесутъ. Вотъ еще будутъ вызывать и поднесутъ.

— Да нтъ-же, нтъ. Погодите, я сейчасъ скажу мужу, чтобы онъ спросилъ въ оркестр, кому приготовлеить этотъ букетъ.

Мукосева шепнула что-то сидвшему съ ней рядомъ въ первомъ ряду мужу; тотъ приподнялся со стула и наклонился въ оркестръ, заговоривъ съ музыкантомъ. Черезъ минуту онъ опять слъ: на свое мсто и, потянувшись къ Дарь Терентьевн черезъ свою жену, сказалъ:

— Букетъ для вашей дочери. Сейчасъ ей будутъ подносить.

— Батюшки! Да кто-же это такой ей подноситъ? вся вспыхнула Дарья Терентьевна.

— Должно быть ужъ есть человкъ, улыбнулась Мукосева.

— Увряю васъ, только не мы.

— Да я и не думаю, что вы, но интересующійся ею человчекъ все-таки, стало быть, есть.

— Андрей Иванычъ, ты знаешь, букетъ-то вдь будутъ Люб подносить, шепнула Дарья Терентьевна мужу.

— Да что ты!

Но въ это время во всхъ рядахъ заапплодировали Люб и букетъ потянулся на сцену, подаваемый капельмейстеромъ. Капельмейстеръ далъ Люб уйти и когда она вновь вышла на сцену, вызываемая усиленными апплодисментами, протянулъ ей букетъ. Люба смшалась и не брала букетъ. Къ рамп подскочилъ Конинъ и, принявъ отъ капельмейстера букетъ, передалъ его Люб. Театръ дрожалъ отъ рукоплесканій. Банковскіе чиновники просто неистовствовали. Люба кланялась и уходила со сцены. Вызовы слдовали одинъ за другимъ. Дарья Терентьевна смотрла на дочь и умилилась, до слезъ.

— Господи! Да кто-же это ей?.. спрашивала она взглядывая на мужа..-:Неужели Корневъ?

Андрей Иванычъ тоже былъ пораженъ и твердилъ:

— Не знаю, матушка, не знаю. Я съ тобой сижу, такъ почемъ-же мн-то знать!

«Или Плосковъ»? задала себ мысленно вопросъ Дарья Терентьевна и тутъ-же ршила: «да нтъ, откуда ему, изъ-какихъ средствъ? Вдь такой букетъ больше пятидесяти рублей стоитъ».

А вызовы между тмъ продолжались.

Но вотъ спектакль конченъ. Дарья Терентьевна спшитъ въ женскую уборную. Въ кулисахъ она встрчаетъ дочь, окруженную исполнителями. Тутъ-же и Плосковъ съ букетомъ въ рукахъ., Дарья Терентьевна поцловала дочь и сказала:

— Поздравляю, поздравляю. Хорошо сыграла… Но кто теб поднесъ этотъ букетъ?