Актеры-любители

— Не хорошо такъ… Встаньте… Могутъ войти люди… Прошу васъ, встаньте… Поговоримъ сидя, суетился около Плоскова Андрей Иванычъ и, поднявъ его, посадилъ на стулъ.

Люба въ это время плакала.

— Не реви! Чего ты! раздраженно крикнула на нее Дарья Терентьевна и, обратясь къ Плоскову, сказала:- Ахъ, господинъ Плосковъ, какой вы переполохъ вносите въ нашъ домъ. Жениться на двушк… Вы думаете, это шутка? А чмъ вы жить будете, позвольте васъ спросить? Вдь Люба привыкла къ роскоши. Она вонъ на своихъ лошадяхъ разъзжаетъ…. У насъ шесть человкъ прислуги… А выдетъ за васъ, такъ что она будетъ длать? Глазами хлопать? Или опять или подъ крыло къ родителямъ?

— Постой, Дарья Терентьевна, не горячись, надо спокойно… останавливалъ ее Андрей Иванычъ.

— Я имю настолько средствъ, чтобъ содержать жену, я служу, получаю приличное жалованье, имю побочныя заработки, заговорилъ Илосковъ, но Андрей Иванычъ и его перебилъ. — Позвольте… Дайте мн высказаться… Виноватъ… Я забылъ ваше имя, и отчество…

— Виталій Петровичъ!..

— Милйшій Виталій Петровичъ! Я убжденъ, что не въ роскоши счастье, врю, что вы настолько имете средствъ, чтобы прилично содержать жену, но сколь мн ни прискорбно это, но простите, долженъ отказать вамъ въ рук Любы и прямо изъ-за ея молодости. Люба еще молода, мы еще не думаемъ выдавать ее замужъ, мы еще не привыкли къ этой мысли.

Плосковъ поднялся и выпрямился.

— Стало быть, все кончено и приговоръ подписанъ? глухимъ голосомъ спросилъ онъ.

— Видите-ли, я вамъ отказываю теперь, но можетъ быть не откажу потомъ, черезъ годъ, черезъ полгода, когда вы, такъ сказать, возобновите вашу просьбу. Прежде всего дайте намъ подумать, дайте намъ сообразить, дайте намъ привыкнуть къ вамъ.

— Такъ полгода ждать? Но вдь мы за это время умремъ съ печали.

— Зачмъ умирать! Отъ любви никто не умираетъ, но надо подождать. Дайте намъ подождать…

— Прощайте… Прощайте, Любовь Андреевна… произнесъ Плосковъ.

— Виталій! взвизгнула Люба и бросилась къ Плоскову на шею.

— Любовь! Да что-же ты это длаешь! закричала на нее Дарья Терентьевна и оттащила Любу въ то самое время, когда тотъ покрывалъ щеку Любы поцлуями.

Плосковъ направился изъ гостиной въ прихожую. Андрей Иванычъ схватился за голову. Люба, вырвавшись изъ рукъ матери, упала внизъ лицомъ на диванъ и истерически плакала.

XXV

— Ну, не нахалъ-ли онъ! кричала Дарья Терентьевна, посл ухода Плоскова. — Вдь этого-то я и ожидала! Этого-то я и опасалась! Оттого-то мн и были противны эти репетиціи съ спектаклемъ.

Андрей Иванычъ только отдувался и разводилъ руками, но въ отвтъ на слова жены и онъ произнесъ:

— Противны, а сама дозволила играть. Просила даже меня, чтобъ я ей разршилъ.

— Да вдь кто-жъ это зналъ, что разразится дло на этомъ мальчишк! Я полагала, что она тамъ себ хорошаго, основательнаго жениха найдетъ. Думала про Корнева…

— Да разв Корневъ основательный? Сынъ богатаго отца, но за то кутилишка.

Люба не возражала и продолжала плакать. Изъ гостиной она перешла въ свою комнату и заперлась тамъ. Мать нсколько разъ стучалась къ ней, но она не отворяла.

«Господи. Боже мой! не налась-бы чего? Нынче вонъ все двушки изъ-за озорничества спички дятъ и кислоту пьютъ», думала она и отправилась за Андреемъ Ивановичемъ.

— Ну, откуда у ней тамъ срныя спички или кислота? У насъ срныхъ-то спичекъ и въ завод нтъ, отвчалъ Андрей Иванычъ.

— Срныхъ спичекъ нтъ, такъ ножницы есть, ножикъ… Тутъ вдь не такъ отъ любви, какъ отъ озорничества.

Дарья Терентьевна тряслась, какъ въ лихорадк. Андрей Иванычъ и самъ струсилъ и отправился требовать, чтобы двери были отворены.

— Отвори, Люба! Что это за безобразіе на ключъ одной запираться! кричалъ онъ.

Отвта не послдовало.

— Батюшки! Да ужъ жива-ли? Она не отвчаетъ! взвизгнула Дарья Терентьевна.

— Отвори, говорятъ теб, не длай скандала! А то я велю двери съ петлей снять! продолжалъ Андрей Иванычъ.

— Можете, что хотите длать… послышался голосъ Любы.

— Жива… перевела духъ Дарья Терентьевна.

— Конечно-же жива… пробормоталъ Андрей Иванычъ, и самъ обрадовавшись, что услыхалъ голосъ дочери, сталъ ее уговаривать:- Пусти-же меня переговорить съ тобой. Я хочу переговорить… Ты вдь не такъ меня поняла, когда я говорилъ съ Плосковымъ.

Щелкнулъ замокъ. Люба отперла дверь, но когда отецъ и мать вошли въ комнату, она бросилась на постель и отвернулась къ стн. Андрей Иванычъ тотчасъ-же вынулъ ключъ изъ замка и спряталъ его въ карманъ.

— Ты не такъ меня поняла, сказалъ онъ. — Я вдь Плоскову въ окончательной форм не отказывалъ, а сказалъ только, что надо подождать.

— Чего-же ждать-то? Вдь мн ужъ двадцать-первый годъ, послышался отвтъ Любы.

— Ну, такъ что-жъ изъ этого? Окажите на милость какая старуха! И наконецъ, мы вдь его еще не знаемъ. Что онъ такое? Кто онъ такой?

Андрей Иванычъ всячески хотлъ смягчить свой отказъ, но Дарья Терентьевна перебила мужа.