Аквариум

— Нет не может, только жизнь имеет значение, — Сава, подложив руки под голову, улыбается моим мыслям, — а не позволяет им уйти, в первую очередь, непонимание бесценности и уникальности своих жизней.

— На мой взгляд, это довольно примитивное суждение, — лениво говорит Семен Львович, — порой жажда самой жизни не позволяет это сделать, страх потерять её, в том числе, лишившись еды и тепла, например, в результате победы неприятеля, либо позорного наказания за побег. Кроме того, само существование в социуме генерирует такой полезный социальный продукт как мораль. Нормы этой самой морали словно жилы, связывающие в организме разные части тела, связывают между собой отдельных индивидуумов, образуя общество. Чем крепче эти нормы, тем крепче общество. Крепость же самих моральных норм определяется осознанием каждого индивидуума необходимости их исполнения — долг.

— Долг…, — хмыкает Сава, — смерть обрывает не только жизнь, она обрывает всю реальность, воспроизводимую сознанием. После неё, больше нет прежней реальности, по крайней мере в том виде, в котором её воспроизводило сознание. Вот пример, — Сава на секунду задумался, подбирая слова, — представь, что твоя жизнь — рыбка, маленькая аквариумная рыбка с выпученными глазками. Аквариум, в котором она плавает, это реальность, воспроизводимая твоим сознанием. Огромный такой, красивый аквариум, с подводными замками, мохнатыми водорослями, конечно, пластиковым водолазом, подающим кислород, и большим количеством различных рыб всевозможным расцветок и размеров. Как это всегда происходит — вдруг, по каким-то причинам, неважно, твоя рыбка умирает. Что происходит после её смерти? Думаешь, она тихо всплывет брюхом к верку, а все остальные так и будут продолжать плавать вокруг: кто-то посочувствует, кто-то позлорадствуют, но большинство безразлично воспримет её кончину? Нет, смерть твоей рыбки приводит к более значительным изменениям — весь аквариум разлетается в дребезги. Ба-бах! К чертям! Нет больше аквариума. И где теперь, скажите мне на милость, этот самый долг? В чем смыл, если, исполняя его, ты уничтожаешь то, ради защиты чего ты взялся его исполнять.

— Рыбка погибает, спасая другую, исчезает её реальность, её мир исчезает, но реальность другой спасена, продолжается…, наверное, ради этого. И потом, — поворачиваюсь к Саве, — согласно вашей же теории о существовании сознания в нескольких реальностях одновременно, разве жизнь, оборвавшись в одном месте, не продолжается в другом, в другом аквариуме?

— Не согласен, — Сава, хитро улыбаясь, отрицательно качает указательным пальцем, — ну вот возьмем, для примера, тебя и Крисимс: сознание, определяющее реальность Крисимса, прекратило свое существование после твоей смерти, аквариум лопнул. И теперь ты не помнишь себя на Крисимсе и вся твоя жизнь там, на Крисимсе, — жизнь совершенно другого человека. И скажи я тебе сейчас, что ты, дорогой мой друг, героически исполнил свой долг и поплатился жизнью, что ты почувствуешь? Ничего! Для тебя теперь это — чужое, ни любви, ни тоски, ни гордости. Стоило ли это потерянной жизни…? Теперь на это начхать, своей или, имеющей хоть какое-то отношение к тебе, ты её не считаешь. И неизвестно, продолжает ли вообще существовать Крисимс в принципе. Существуют ли у других рыб, которых ты встречал на Крисимсе свои собственные аквариумы, есть ли у меня свой аквариум или мы все были только наполнением твоего и исчезли вместе с ним? В одном я уверен, что Крисимс в том виде, в котором его воспроизводило твое сознание, прекратил свое существование. Потеряна память, потеряно сознание, потеряна реальность.

— По-твоему выходит, что память определяет сознание, а сознание определяет реальность?

— Выходит, что так, — поразмыслив секунду, кивает Сава, — сознание не существует без памяти, а реальность — без сознания.

— Карл Маркс с Вами бы поспорил, молодой человек, — улыбается Семен Львович.

— Постой, постой, — с улыбкой обращаюсь к Саве, — но раз ты рассказываешь мне о Крисимсе, а ты — моя иллюзия, в чем вы все пытаетесь меня убедить, то значит память о Крисимсе не потеряна?

— Полагаю, что-то осталось глубоко в твоем подсознании, действительно, иначе как бы я всё это рассказывал. Но, согласись, теперь это просто информация о чужой жизни, а не память, определяющая сознание. Это как навыки, выработанные в одной жизни и перетекающие в другую, твое умение драться на мечах, в конце концов. И сколько ещё у тебя разбитых аквариумов? Один, два, или бесконечное множество, кто знает…

Некоторое время молчим, каждый о своём.