Алая дорога

Так он понимал госпожу Жалову, и отказаться от этого не мог при всем намерении. После разрыва ему казалось, что он знает всё её вероломство, спесь и тщеславие даже учитывая то, что при личных встречах ни разу не задумался об этом. Решил, обрубил – и всё. За несколько лет без неё он редко вспоминал о прошлом, отдавшись стихии привольно безумной жизни. И… снова очутился тут, и снова с ней, словно она наказание или подарок.

Поневоле он затаился, чтобы Елена не вспорхнула и не улетела восвояси. Алексей, не склонный к излишней сентиментальности, был всё-таки наблюдателен и любил делать выводы об интересующих его людях. Он не хотел заходить слишком далеко в своём интересе и повторять то, что однажды уже случилось, выбив его из боевой колеи на какое-то время, но удержаться от созерцания восхитительной картины родом из иного, лучшего, мира, он был не в силах.

Там дамы нежны и романтичны, кавалеры сильны и обходительны, никто никогда не предаёт и не делает другого страдальцем, а вместе все счастливы и не доставляют друг другу никаких хлопот. Так должно быть, но никогда не было в среде баловней судьбы, находя своё идеальное отражение лишь в искусстве. Большинство браков оказывалось несчастными, а пары, не имея шансов освободиться разводом, вынуждены были извиваться и терпеть друг друга. Люди, одаренные духовно, не удовлетворялись действительностью, страдали и шли в сопротивление существующему строю, складывали свои головы во имя отечества, или тихо отходили в сторону и вели праздное существование. У Алексея создалось впечатление, что лишь единицы сквозь все препятствия, непостижимо уготованные им судьбой, могут похвастаться, что дошли до понимания истинного счастья.

Елена смотрела в угол комнаты, не сознавая, на что глядит. Перед взором проплывали видения, перемешивающиеся с соображениями о собственной жизни и обдумываниями злободневной книги, которую она начала исследовать. Глаза её, расширенные от новых открывающихся площадей, выглядели совсем прозрачными и наивными. Она казалась непозволительно юной, беззащитной, мягкой, но мыслящей и страстной, ревностно растворяющейся в том, что становилось важным и занимало сознание.

Как только она моргнула, убрала руку из-под головы и неудовлетворённо перевела взгляд на Алексея, ему стало стыдно, что он прервал её своим присутствием. Он поспешно пригладил растрепавшиеся волосы, отворил прозрачную дверь в гостиную и поклонился.

– Я не хотел испугать вас, – поспешил оправдаться он. – Вы, кажется, размышляли о чём-то…

– Вы вовсе не испугали меня, – успокаивающе ответила Елена. – Я совсем позабыла, что вы можете быть здесь, иначе не стала бы злоупотреблять вашим пространством.

Алексей иронично улыбнулся и откинулся на спинку дивана. «Она действительно думает, что обидела меня, или злится, что я прервал её? – подумал он. – Второе было бы интереснее».

– Я думала, вы на охоте, – не сдавалась Елена. Ей не хотелось выглядеть пришлой интриганкой.

– Я не русский барин с широкой душой и сомнительными представлениями о морали, с чего мне любить охоту? Я сам здесь на птичьих правах, так что не думайте, что я досадую на вас, – мягко ответил он, подозревая её мысли.

Елене почудилось в его тоне прежнее остроумие, граничащее иногда с жестокостью.

– Как вы можете говорить так? Вы у друзей.

– Да, но это не мой дом.

– Так почему вы не едете в ваш?

– Что мне делать там? Все мои крестьяне давно на свободе, в городе. Ни семьи, ни других дорогих людей у меня нет.

Они помолчали. Елена не испытывала сейчас всегдашней неловкости и чувства вины, оставаясь рядом с ним.

– Вы будете присутствовать сегодня на приёме?

– Да, это ведь необходимо для Ольги.

– Я спросила из-за того, что помню о вашей нелюбви к подобным мероприятиям.

– Вы правы, но я не отшельник. Даже мне иногда нужно общество. Полезно ведь знать, о чём думают окружающие. Иначе можно безнадёжно отстать. Вдруг вся страна уже счастлива, и нам ничего предпринимать не нужно, – при этих словах уголки его рта самопроизвольно сползли в ухмылку.

Елену опалила волна волнения, страха и преклонения перед загадочным миром, в который ей не существовало пропуска. Все неизведанное манило её, а фантазия играла плохую службу. Так всегда случалось, если она дотрагивалась до глубоко спрятанных струн его личности.

– Вы не боитесь, что вас арестуют? – понизила голос она.

– Не боюсь. В тюрьме нет ничего такого, чего я бы не знал. А знание, как известно…

– Но почему вы говорите об этом со мной, непроверенной, и… и… может, я донесу на вас…

Он обнажил зубы и окончательно развеселился. Ему отрадно было признавать, что она озвучивает то, о чём он сам порой задумывался.

– Я, кажется, только намекаю. Я ведь не виноват, что вы всё понимаете правильно. И притом, зачем вам предавать меня?

Елена замялась. «Действительно, незачем, – с раздражением рассудила она. – На что угодно я способна, но не на это».

– Будет вам обо мне, расскажите лучше о себе. Как продвигается ваша семейная жизнь?