Алая королева

У короля не находится ответа, и она улыбается, радуясь победе в споре.

– Когда вы, мужчины, научитесь обращать внимание на то, что нужно, мир содрогнется. Алая Гвардия – зараза, которой ты позволил укорениться. Надо уничтожить ее в зародыше.

Королева встает с кресла и собирается с силами.

– У этих Алых дьяволов, очевидно, есть союзники в наших стенах.

Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие и не поднимать глаз от пола.

– Пожалуй, я побеседую с прислугой. Офицер Самос, прошу вас…

Он вытягивается по стойке смирно и открывает перед Эларой дверь бункера. Она стремительно выходит, а за ней следом два Стража – ураган ярости. Лукас идет впереди, открывая тяжелые двери одну за другой. Грохот постепенно удаляется. Я не хочу знать, что королева сделает со слугами, но догадываюсь, что это будет больно. И мне заранее известно, что она обнаружит. Ничего. Уолш и Холанд сбежали вместе с Фарли, согласно плану. Они знали, что после бала оставаться здесь им будет слишком опасно – и не ошиблись.

Толстая железная дверь едва успевает закрыться, но тут же распахивается вновь. Ею управляет еще один магнетрон – Эванжелина. В бальном платье, с испорченными украшениями и на грани срыва, она выглядит чудовищно. Страшнее всего ее глаза – безумные, влажные, окруженные потекшим черным макияжем.

Птолемус. Она плачет по мертвому брату.

Пусть даже я уверяю себя, что мне всё равно, у меня возникает желание подойти к ней и утешить. Но оно исчезает, как только вслед за Эванжелиной в бункер входит ее спутник.

Его лицо покрыто сажей и копотью, некогда чистый мундир в грязи. В норме я бы и так встревожилась при виде блуждающего, полного ненависти взгляда Кэла, но кое-что вселяет в меня настоящий ужас. С рук и с черного мундира принца капает кровь. И она не серебряная, а красная. Красная.

– Мэра, – говорит он, отнюдь не любезно. – Пойдем со мной. Сейчас же.

Его слова адресованы мне, но за нами следуют все, толкаясь в коридоре. Кэл направляется к камерам. Сердце колотится в груди, грозя разорваться. Только не Килорн. Кто угодно, но только не Килорн. Мэйвен кладет руку мне на плечо. Поначалу я думаю, что он просто пытается меня успокоить, но тут же убеждаюсь, что Мэйвен не позволяет мне побежать вперед.

– Надо было убить его на месте, – говорит Кэлу Эванжелина и теребит алое пятно на рубашке жениха. – Я бы не оставила этого Алого дьявола в живых.

«Его». Я прикусываю губу, чтобы не ляпнуть какой-нибудь глупости. Пальцы Мэйвена смыкаются на моем плече, как когти, и я чувствую, как учащается его пульс. Возможно, наша игра подходит к концу. Элара придет и вломится в сознание пленника, чтобы выяснить, как глубоко уходят корни заговора.

Лестница, ведущая к камерам, хорошо мне знакома, но теперь она кажется длиннее и как будто уходит в самые недра дворца. Впереди маячит темница, и не менее шести Стражей стоят там в карауле. Мои кости пронизывает ледяной холод, но я не дрожу. Я едва в состоянии двигаться.

В камере стоят четверо, все – в крови и синяках. Несмотря на полумрак, я узнаю их. Глаз у Уолш подбит и закрылся, но в остальном она цела. В отличие от Тристана, который привалился к стене, чтобы не наступать на окровавленную ногу. Рана кое-как перевязана лоскутом, который, судя по виду, оторван от рубашки Килорна. Тот, в свою очередь – к моему огромному облегчению, – кажется целым и невредимым. Он поддерживает Фарли, которая привалилась к нему. У нее вывихнута ключица, и рука висит под странным углом. Но это не мешает Фарли презрительно усмехаться, глядя на нас. Она плюет через решетку, и смесь слюны и крови приземляется у ног Эванжелины.

– Вырвите ей за это язык, – рычит Эванжелина, бросаясь к решетке.

Она останавливается возле прутьев и бьет по ним одной рукой. Хотя она способна разорвать решетку силой мысли, уничтожив и камеру, и заключенных, Эванжелина удерживается.

Фарли выдерживает ее взгляд, даже не моргнув. Если мятежницу ждет смерть, она, безусловно, встретит свой конец с высоко поднятой головой.

– Грубовато для принцессы.

Прежде чем Эванжелина успевает сорваться, Кэл отводит невесту от решетки. Он медленно вытягивает руку.

– Ты.

В ужасе я понимаю, что он указывает на Килорна. На щеке у того подрагивает мускул, но он продолжает смотреть в пол.

Кэл помнит его. Они виделись в ту ночь, когда я ездила домой.

– Мэра, объясни, что это значит.

Я открываю рот, надеясь, что какая-нибудь замечательная ложь выльется сама собой, но ничего не получается.

Кэл мрачнеет.

– Он твой приятель. Объясни, что это значит.

Эванжелина ахает и обращает гнев на меня.

– Ты притащила его сюда! – вопит она, подскакивая ко мне. – Это ты сделала?!

– Ничего я не делала, – с трудом выговариваю я, чувствуя, что все уставились на нас. – То есть… да, я нашла ему работу во дворце. Он работал раньше на лесном складе, а это тяжело и опасно…

Ложь так и сыплется из меня, всё быстрее и быстрее.

– Мы… мы дружили там, в деревне. Я просто хотела его пристроить. И я нашла ему место слуги, как…

Мой взгляд падает на Кэла. Мы оба помним ночь, когда познакомились, и то, что было на следующий день.

– Я хотела помочь.