Алая Топь

– Туда? – спросил он, указывая в расщелину. Узкая, пройти в ней можно было разве что боком, стараясь делать не больше полувдоха. Она манила его. Влас перекинулся обратно в человека, чтобы получилось протиснуться.

– Здесь ты – наши глаза и уши, – предупредила Ольга, но все же спешилась. Прикрыла веки. Для нее, жительницы Кощеева двора, горы гудели угрозой.

Она опустилась на колени, сняла перчатки, открыла лицо и принялась шарить в снегу, пока пальцы не наткнулись на гладкий камешек. Ольга вытащила его на свет и, поднеся к губам, зашептала. Камешек согрелся от дыхания, и даже волнение гор поубавилось. Ольга осторожно, как младенца, положила заговоренный камень в снег, а с ним оставила свои перчатки. Поднялась, поклонилась горам и только после этого обернулась к спутникам.

– Теперь можно идти.

Юноши переглянулись. В глазах у обоих читалось усталое: «Не спрашивай, так надо». Они кивнули друг другу, Влас прибавил шагу, обогнал их и первым зашел в расщелину. Ольга развернулась боком и последовала за ним. Она осторожно приподнимала руки, пытаясь уберечься от острых камней. Ступавший за ней Святослав снял свои перчатки из мягкой кожи и протянул их Ольге. Девушка попробовала было отказаться, но юный князь и слушать не стал. Просто вжал перчатки в раскрытую ладонь, замершую в останавливающем жесте.

– Если упадут, оба с голыми руками пойдем, – предупредил он.

Кусачий холод, царивший в ущелье, не дал стеснению победить. Ольга благодарно кивнула и натянула перчатки. Они были велики, но зато еще хранили тепло Святославовых рук.

Эхо дыхания разносилось по расщелине, и, словно в ответ, до них долетал треск и звон – это откалывались и падали вниз куски наста, клацала об утесы каменная крошка, сдвинутая слишком сильным порывом ветра. Спутники старались двигаться как можно тише, но даже молчание полнилось звуками до того оглушительно громкими, что казалось, вот-вот горы обрушатся на них в наказание за потревоженный покой. Под кожей морозом разливался ужас, стоило только представить, как они пытаются сбежать от стихии по узкой расщелине, где даже шагать скоро не получалось. Влас уже тысячу раз пожалел о том, что они не пошли поверху, но чутье вело его дальше, вперед, и он как мог сглатывал накатывавший волнами страх.

Вдруг где-то сверху раздался хруст. Мелькнула тень. Все трое остановились, задрали головы, задержали дыхание. Ничего. Только несколько комьев снега упали с гулким эхом.

– Далеко еще? – спросил Святослав.

– Я-то откуда знаю?! – шикнул Влас.

– Это уже не важно, – отметила Ольга, указывая наверх, где вереницей мелькали тени. – Нас будут ждать у выхода.

Интересно, сколько страху нужно натерпеться, чтоб перестать его испытывать? Чтоб нервное покалывание, разливающееся по коже, ощущалось не больше чем зуд, который пройдет, если немного потерпеть? Каждый по-своему задавался этим вопросом, и каждый отказывался искать ответ. Завязавшийся в животе тугой комок нервов не давал рассуждать. Мыслей хватало только на то, чтобы передвигать ноги, пробираясь вперед, и находить правильные вежливые слова.

Вскоре показался выход из расщелины. Солнце било лучами прямо в него, и чудилось, что за узким коридором в каменной породе нет ничего, кроме белого света. Но стоило троим спутникам выйти наружу и набрать полные легкие воздуха, зрение у них прояснилось. Они оказались в горной долине, и прямо у входа их взяли в полукруг три огромных волка.

Матерый, покрытый шрамами одноглазый волк шагнул вперед и, обнажив зубы, зарычал. Спутники подобрались и встали плечом к плечу. Святослав, недолго думая, положил ладонь на рукоять отцова кинжала, но волк только предупреждающе рыкнул. Свят убрал руку.

– Братцы, – попробовал ступить к ним Влас, но Ольга и Свят почти одновременно схватили его за шиворот и потянули назад. Им не понять было разлившегося у него в груди пьянящего тепла, ощущения, что он наконец-то там, где должен быть.

– Вы совсем ошалели? – зарычал Матерый. – Кто такие?

– Я Святослав, князь Дола, – выступил вперед Святослав. – Кощей похитил мою невесту, и, чтоб вернуть ее, должен я привести ему конька, какие только в ваших горах водятся.

– А эти?

– Это Влас, он из ваших. И Ольга…

– Я от Кощеева двора, мириться пришла за батюшку моего, – вклинилась девушка.

Матерый зашелся лающим кашлем.

– Всякого мои глаза навидаться успели, но такого… Чтоб из-за той стороны реки к нам пришел один из наших? Чтоб кто-то решил для Кощея доброе дело сделать? Ха-ха-ха! А ты… ах-ха-ха-ха! – он задержал взгляд на Святославе, но даже и слова выговорить не смог.

Князь нахмурился.

– Позвольте нам пройти дальше.

– Позволю-позволю, – закивал волк. – Поведем вас прямиком в шатер к нашей княгине. Она со смерти своего отца не смеялась, а тут уж обхохочется.

Остальные волки похихикали, поддерживая предводителя. Тот вернулся взглядом к Власу.

– Ну а ты, коль наш, мог бы и перекинуться. Кто ж тебе на слово поверит, кутенок?

– Да как скажешь, господин, – согласился юноша и тут же обернулся волком.

Глумление исчезло с морды Матерого.

– Ну и дела. Давайте за мной.

* * *