Алая вуаль

Две недели назад я думала, что погибну в канун Дня Всех Святых. Но с тех пор изменилось все и в то же время – совершенно ничего. Я оправила серебристый лиф платья и маску из органзы и, сделав глубокий вдох, вышла из комнаты. Чарующая скрипичная мелодия разливалась по замку, смешиваясь с негромкими разговорами. Одисса сказала, что все веселье начнется в полночь, но я не находила себе места в комнате.

Коко и Лу скоро прибудут. Я смогу их обнять и поговорить с ними. Я надеялась, Рид и Бо тоже прибудут на Реквием.

И Жан-Люк.

В груди все сжалось, и отнюдь не из-за корсета. После нашего расставания в Цезарине вряд ли Жан-Люк будет рад меня видеть.

«Уходи, – сказал он страшно пустым голосом. – И не возвращайся».

Но это… было тогда. Я поборола желание погрызть ногти, которые Одисса покрыла прозрачным лаком. Возможно, Жан-Люк изменил свое мнение; может быть, когда его ярость улеглась, он понял, что не испытывал ко мне ненависти. Я ущипнула себя за щеки. Захочет ли он поговорить о случившемся? Попытается ли переубедить меня?

Что еще хуже – отчего в груди все сжалось еще сильнее, – что он сказал нашим друзьям о произошедшем в порту? Сердятся ли они за то, что я ушла с Михалом? Все-таки он грозился убить Коко, и они не знали, что вампир уже передумал. Да и важно ли это? Ответов не было – совершенно никаких, – и, когда в голове всплыл новый вопрос, мне показалось, что меня стошнит.

А вдруг никто не придет?

В их глазах я предпочла Михала им, а Реквием – Цезарину. Я нарушила клятву, данную шассерам. Возможно, они посчитают, что мне нет прощения, что я разрушила нашу дружбу. Меня и правда сейчас стошнит. Вот только…

«Некромант».

Жан-Люк был капитаном шассеров, и, даже несмотря на всю ту боль, что я причинила ему, он не станет игнорировать слова Михала. Не сможет себе позволить такого. Если я хоть немного знала Жан-Люка, он привезет охотников и будет, как никогда, осмотрителен, потому что, вероятно, совсем скоро мы сможем поймать Некроманта, преследующего меня.

Жан-Люк приложил столько усилий и не упустит подобной возможности и славы. Сердце у меня болезненно сжалось.

Может, из-за этого к нему присоединятся и мои друзья.

Одисса шла рядом, и, когда я хотела коснуться прически, она тут же шлепнула меня по рукам:

– Этот Некромант не сможет тебя убить, если ты уже будешь мертва. Только тронь еще раз мой шедевр, и я сама прибью тебя.

Два часа она завивала мои волосы горячими щипцами и аккуратно заколола несколько прядей на затылке. Остальные волной спускались по спине. Одисса наклонилась и поправила мне крылья. На руках у нее были длинные атласные перчатки темно-синего цвета. Они прекрасно подходили под сапфировую накидку, дополняли жемчужную диадему и лиф из бордового дамаста, который, скорее, напоминал корсет – без рукавов и с глубоким вырезом. Вампирша выпрямилась с довольным кивком, и ее грудь едва не вывалилась из наряда. Несомненно, она была самой чувственной Богородицей и, судя по ухмылке, играющей на ее кроваво-алых губах, прекрасно это знала.

– А ты уверена, что он меня узнает?

– Селия, дорогая, – ласково произнесла Одисса, – пока не прибудут твои друзья, ты будешь единственным человеком среди присутствующих. И даже тогда не найдется того, кто не заметит тебя в этом платье. Хватит уже волноваться. Ты так макияж испортишь.

Хотя я прикрыла половину лица маской, Одисса все равно полчаса посыпала радужной пудрой мои глаза и щеки. Теперь каждый дюйм моего тела сверкал в свете канделябров. Она даже приклеила крошечные бриллианты к уголкам моих глаз.

– А там… будет кровь? – спросила я обеспокоенно.

Вампирша вскинула брови под своей необычной маской: золотые нити сплетались в ажурном узоре и превращали маску, скорее, в украшение.

– Мы вампиры, Селия. Кровь всегда будет.

И с этими словами она схватила меня за руку и потянула за собой.

Сосредоточившись на тревоге, от которой было тяжело в груди, я проскользнула сквозь завесу и увидела Милу, парившую рядом и озорно улыбавшуюся.

– Замечаешь что-нибудь необычное? – спросила я ее, чтобы отвлечься.

– Чары спадут только в полночь, – мягко ответила она. – Или ты спрашивала про моего брата?

– Ой, да ну тебя.

– Что там? – Одисса, сощурившись, посмотрела на меня. – Это Мила? Она что-то приметила?

Если призраки умели прыгать, то кажется, Мила сейчас это делала. Она захлопала в ладоши и радостно захихикала.

– Никогда не видела Михала таким взбудораженным. Он чуть не оторвал Павлу голову, когда тот предложил подождать у твоей комнаты. Они с Иваном встретят тебя в бальном зале. Ты чудесно выглядишь сегодня, Селия, – с легкой тоской произнесла она. – Вампиры любят красивые вещи.

Щеки у меня налились румянцем от ее комплимента, но я тут же отбросила эту мысль. И все мысли о Михале.

– Но с тобой мне не сравниться.

Мила засияла.

– Ох уж эти сентименты, – отозвалась Одисса. – Меня сейчас стошнит.