Алая Завеса. Первый лик смерти

– Значит, Йозефу было шесть лет, когда мой отец погиб. Наверное, особенный возраст для вервольфа.

– Они развиваются быстрее, а живут дольше.

– Люди и тут проигрывают, – усмехнулся Юлиан. – Пенелопа, подай мне вторую плёнку.

Однако, это обернулось разочарованием – плёнка оказалась пуста. Неизвестно, для чего Вильгельм запрятал её в свой архив. Или же данные были удалены – это Юлиан вряд ли когда-то узнает. Во всяком случае, не сегодня.

– Пенелопа, можешь забрать записи себе? – попросил Юлиан. – Не хочу, чтобы миссис Скуэйн заметила, что я их брал. У тебя будут в безопасности. Как-нибудь ещё посмотрю на отца.

– Без проблем. Даю слово, не потеряю.

И Юлиан очень ей верил. Или надеялся верить. Всё-таки доверил ей самое важное, что имел на данный момент – частицу своего отца на киноплёнке. Это мало, но что-то – лучше, чем ничего.

11. Соучастник

"Да, мой нос длиннее, чем у большинства людей и из чужих дел никогда не вылезает. Сколько я не убеждал себя, что пора остановиться – подсознание не слушало. В итоге однажды наступил один момент, когда я оказался втянут во всё это по уши и обратной дороги уже не было. Тогда я и начал корить себя за излишнее любопытство…"

Юлиан Мерлин, октябрь 2010

Несмотря на приближающийся ноябрь, листья с деревьев Свайзлаутерна ещё не опали, окрасив его в приятный оранжевый цвет. Деревья в этом городе были в обильном количестве и являлись местным достоянием наравне с Департаментом и Парламентом.

Однако порой золотая осень нагоняла на душу ноющую тоску, которую могло снять только общение с близкими друзьями. Одиночество загоняло в полный тупик и являлось на данный момент злейшим и опаснейшим врагом, грозящим полностью разрушить психику молодого человека.

Поэтому Академия, к величайшему удивлению, стала не врагом, а другом, потому что была единственным способом спасения от угрожающего одиночества, которое начало преследовать Юлиана Мерлина в доме миссис Ривальды Скуэйн.

Она стала очень закрыта внутри себя после смерти Люция Карнигана. Хоть Юлиан активно подозревал её саму в этом злодеянии, скорбь она выражала очень правдоподобно. Кто кого обманывает – выяснять не приходилось.

– Ты снова не заметил меня! – угрожающим тоном воскликнула Хелен, словно из ниоткуда появившаяся в буфете и нарушив тем самым идиллию, которая сопровождала Пенелопу и Юлиана.

– Ты мне? – спросил Юлиан. – В смысле, привет. Присаживайся.

– Я стояла на крыльце, когда ты подъехал к Академии. Можешь себе представить, Пенелопа – он прошёл мимо меня, не обратив никакого внимания!

– Прости, – улыбнулся Юлиан, едва сдерживая смех. – В следующий раз обязательно буду внимательнее.

– Да-да, сколько раз я уже это слушала.

– Хелен, ну почему ты всегда мучаешь его? – пожаловалась Пенелопа. – Он же едва тебя знает!

– Надо же. Вы называете это "едва"? Мы все – братья по оружию. Или вы забыли тот случай с волками?

– Йохан тоже наш брат по оружию? – спросила Пенелопа.

– Да. Брат по оружию, но неудачник. Кстати, о волках… Он не погиб.

– Кто не погиб? – пристально прислушался Юлиан.

– Ну, тот вервольф. Которого Йохан пырнул слоновой костью. Он сейчас находится в больнице и, по-моему, у него всё хорошо.

– По-твоему или со слов твоей матери? – спросила Пенелопа.

– И то, и то. По крайней мере, он не в реанимации, а значит, идёт на поправку…

– Йохана ты уже обрадовала? А то он на измене весь сидит после того случая.

– Обрадовала, – ответила Хелен. – Сняла грех с его души. Только он всё равно напоминает унылую старую губку. Вы тоже замечали?

– Постой, – вмешался Юлиан. – Он там находится в обличии волка?

– Нет! Ты что, ничего не знаешь? Вервольфы могут на какое-то время обращаться в человека… Кстати, надо посмотреть на него. Вдруг симпатичный..

– Ты свихнулась, Холли? – остерегла её Пенелопа. – А что, если он тебя узнает?

Хелен недовольно фыркнула носом.

– Я же незаметно. Попрошу маму, даст мне халат…

– Не вздумай! – стояла на своём Пенелопа. – Если он нас узнает, то крышка…

– Постой, – сказал Юлиан. – Я бы очень хотел пообщаться с этим вервольфом. Пенелопа, ты понимаешь, о чём я, и что хочу узнать.

– Всё! – в голосе Пенелопы были замечены нотки нервозности. – Делаете, что хотите. Самоубийцы. Но меня во всё это не вмешивайте.

Юлиан уткнулся в тарелку. Ссориться с Пенелопой из-за какого-то юного вервольфа ему очень не хотелось. Оставлять своё любопытство неудовлетворённым тоже.

Но выбор он сделал:

– Хорошо. Ты права, Пенелопа. Бредовая идея. В конце концов – что я от него узнаю? Он же юный. Совсем не Йозеф.

– Йозеф? – спросила Хелен. – Кто это?

– Это старый друг Юлиана. Тебе о нём знать не положено.