Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Не вызывает удивления и сдержанность римских источников, предшествующих сочинению Зосима. Учитывая нежелание Рима вникать в затруднительное положение иностранцев, а также бесконечные насмешки над иммигрантами со стороны поэтов и писателей, вполне логично, что во времена Алариха римляне совершенно не хотели признавать произошедшую трагедию. Римские авторы часто заявляли, что ценят объективность, но обычно применяли это правило только в том случае, если это соответствовало их личным интересам и прославляло империю.

Зосим, напротив, был явным нарушителем традиций. Как историк, он решил вытащить на свет некоторые мрачные страницы прошлого своего народа, в то время как бóльшая часть его читателей предпочла бы, чтобы такие скандальные подробности оставались в тени. Его целью была провокация. В своей «Новой истории» он предложил римской публике VI в. иначе посмотреть на жизнь Римской империи: не только как на серию военных побед и культурных триумфов, но и как на череду политических неудач, упущенных возможностей и недобросовестных правителей.

Зосим писал для того, чтобы прошлое не было забыто. И, как и у прочих историков, у него были свои предубеждения и личные взгляды. Тем не менее он, похоже, также осознал кое-что, в чем с ним согласились бы его современные коллеги. История – не просто скучный перечень событий, которые нужно вывесить ровной линией, словно белье на веревке. Вопрос о том, каким люди помнят свое прошлое и почему они предпочитают забывать некоторые его моменты, имеет не меньшее значение.

По этой причине даже с учетом того, что Зосим жил позже событий, пришедшихся на детские годы Алариха, было бы несправедливо отвергать его выводы. Он мог обнаружить доказательства, которые намеренно игнорировались более ранними авторами, такими как Аммиан, или просто были им недоступны, – это могли быть частные письма, военные дневники или официальные меморандумы, которые сохранились к его времени, но, как и большинство таких письменных артефактов, до нас уже не дошли. Если это так, то вполне возможно, что Зосим ничего не приукрашивает, а является образцом объективности{93}. Он описывал, насколько хладнокровно и методично было спланировано истребление юношей: организаторы отправляли в Константинополь секретные доклады и клятвой обязали всех причастных «хранить тайну» об этом злодеянии. Вероятно, Зосиму удалось задокументировать событие, которое предыдущие поколения римлян сочли слишком болезненным, чтобы о нем писать. Зосим также сохранил для нас множество сведений о взрослой жизни Алариха, которые не подтверждены другими источниками, – но из этого не следует, что он был введен в заблуждение.

Аларих достиг совершеннолетия именно тогда, когда высокопоставленные политики намеревались предать смерти таких же готских юношей, как он сам; когда лишь немногие простые римляне готовы были признать преступления, которые происходили на их собственных границах, а образованные римляне то и дело называли представителей его народа дикарями. Тем не менее по какой-то необъяснимой причине готский мальчик с Соснового острова вообразил, что на другом берегу реки его ждет лучшее будущее.

Глава 4 Возможность

Все мы здесь приезжие, чужаки и изгнанники{94}.

ПЛУТАРХ

Граждане и чужестранцы из приграничных земель присоединялись к римской армии по многим причинам. Иногда по самым очевидным – из необходимости, как это было в случае со многими жившими на Дунае общинами, оказавшимися в тяжелой экономической ситуации. В хорошие времена гражданин из провинции или гот мог заниматься прибыльным делом, покупая или продавая янтарь, меха и шкуры во множестве римских торговых городов, расположенных на берегах рек, таких как грозная крепость Новиодун[17], чьи каменные стены возвышались над холмами. Солдаты наблюдали за берегом реки с высоких сторожевых башен. Под крутым откосом располагалась пристань для военных кораблей. Более состоятельные жители провинции часто избегали военной службы, предпочитая освоить одну из основных городских профессий.