Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Эта всеобщая враждебность может объяснить, почему, когда готы в 376 г. пересекли границу, не имея при себе достаточно денег для покупки еды или воды, что римляне считали «предметами первой необходимости»{77}, многие из них стали жертвами жителей пограничья, воспользовавшихся уязвимостью иммигрантов. В лагерях готам в качестве пищи продавали собачье мясо{78} и обещали дать еду получше, если они отдадут римлянам своих сыновей. В течение двадцати четырех месяцев эти оскорбления оставались без внимания правительства. По словам римлян, новые иммигранты вели себя как дикие животные, сбежавшие из клеток{79}. Готы были хорошими поварами и слугами, но почему они со своими повозками поселились на римской земле?

Деморализованным готским мужчинам, главам семейств, пришлось учиться осторожности. Радушные римские солдаты присылали им приглашения на ужин, якобы для укрепления товарищества, но приглашенные готы так и не возвращались домой после предполагаемой трапезы{80}. Насилие против иностранцев и даже убийства, одобряемые государством, стали уродливым пятном на повседневной жизни римлян. Устранить могли даже знатных иноземцев, если того требовали обстоятельства.

Готы не знали, что в эти же годы император Валент, опасаясь, что Армения, ключевой союзник Рима в борьбе против Персии, перейдет на сторону противника, приказал убить молодого армянского царя по имени Пап. За два года до того, как готы погрузились на лодки, чтобы пересечь Дунай, молодой надежде Армении пришлось спасать свою жизнь на самодельном плоту. Император пригласил Папа в римский город Тарс – якобы для того, чтобы убедить его занять более агрессивную позицию по отношению к их общим соседям-персам. На самом же деле император планировал его убить. Заподозрив Валента в измене, молодой армянин вместе со своей свитой бежал домой через сирийскую пустыню. Оказавшись в ловушке у реки Евфрат, они забрались в дома местных крестьян, добыли несколько матрасов и скрепили с надутыми мехами, чтобы сделать плавучую платформу. Пап переправился через реку и решил, что он в безопасности. Но он ошибся. Римские лазутчики, используя поддельное послание, заманили царя на «банкет», на котором его ожидали вино и «барабанщики, флейтисты, музыканты с арфами и трубачи». В самый разгар застолья римляне вышли, внутрь вошли наемники, и Пап был зарублен одним ударом топора, так что «вино из чаши [царя] смешалось с кровью, которая хлынула из его горла».

На дунайской границе взволнованные жители римских городов все чаще запирали свои ворота, когда видели оборванных готских матерей, которые вели детей на рынок. Иордан говорит, что некоторые родители-готы в это тяжелое время продавали своих детей в рабство, потому что приходили к выводу, что «лучше потерять свободу, чем жизнь»{81}. Один римлянин назвал торговлю людьми неоправданной с точки зрения морали. «Даже в глазах судей, замешанных в этом деле»{82}, полагал он, «столь же постыдные, сколь и неслыханные» деяния солдат нельзя было оправдать никакими мотивами. Но понимание приходило медленно.

Наконец вмешалось правительство Валента. Рим согласился устроить для беженцев раздачу еды и позволил некоторым из сотен тысяч новоприбывших занять свободные поля{83}. После его смерти христианские авторы хвалили императора за «сострадание»{84}. Но принятых мер оказалось недостаточно, чтобы справиться с непрекращавшимися бедствиями иммигрантов – голодом, рабством и смертями.

Новое несчастье не заставило себя ждать, когда примерно в том же году или в начале 377 г. пограничный патруль начал без разбора отнимать мальчиков-готов у их родителей. Правительство приняло решение проводить эту политику насильственного переселения, чтобы молодые готы росли, присягнув на верность ценностям своего нового дома{85}. План, придуманный императором Валентом, состоял в том, чтобы распределить готских детей «по разным городам, дабы удержать их, когда они станут взрослыми», от заговора, который, как опасались многие римляне, мог перерасти в «восстание». Согласно римским авторам, которые были современниками этих событий, данная политика распространялась на готских мальчиков от восьми до десяти лет – «тех людей, которые были слишком молоды для войны»{86}. Согласно обычной римской военной практике, многие из мальчиков постарше, вероятно, были зачислены в резервисты.

Готских мальчишек осматривали, переодевали и отсортировывали – обезличенная пограничная рутина мало отличалась от бесчеловечной дакийской работорговли колониальных времен. Фактически многие римские солдаты использовали общую неразбериху, чтобы обзавестись личными рабами. Они разделили между собой готских женщин и их плененных мужей и овладели незамужними готскими девушками. Сообщалось, что один римский солдат «был поражен ладным и красивым мальчиком», которого постигла иная участь, чем его сверстников, которых римское правительство считало «заложниками».