Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Повседневная жизнь в основном протекала на открытом воздухе, на глазах у остальных членов племени. Многие женщины в течение дня трудились у очага{65}, чтобы приготовить традиционные блюда, но также по деревням Готии расхаживали и свободолюбивые, покрытые татуировками авантюристки{66}. К временам юности Алариха поколения воинственных мужчин и женщин, живших бок о бок и деливших землю, подобно местному племени агафирсов, давно содержали лошадей и охотились в открытых степях, достигая даже Средней Азии. Они наносили на свою кожу иссиня-черные рисунки, а жало железной иглы было предметом гордости местных жителей и заставляло легковерных греков и римлян, подобных Плинию, недоумевать, зачем кому-то «делать надписи на собственном теле».

Жители Готии охотились, ловили рыбу, исследовали реки, валили деревья и занимались собирательством в «болотах и лесах»{67}, которые, как напоминал своим читателям Иордан, были важными центрами общественной жизни, заменявшими готам города. Именно пребывание на природе, вероятно, учило готских детей – как мальчиков, так и девочек – любознательности по отношению к себе и другим.

Готы времен Алариха переняли наследие многих из этих первопроходцев, чьи имена давно забылись{68}. Некоторые готы занимались астрологией. Другие были травниками, экспериментировали с природными свойствами растений, трав и деревьев Готии, таких как ивы, которые росли вблизи дома Алариха. Римляне называли иву латинским словом salix. Слово, которым ее называл Аларих, никогда не было записано, как и бóльшая часть устной литературы его народа. Полторы тысячи лет спустя немецкий ученый разработал синтетическое соединение, усилившее эффект, которым славились листья и кора ивы, – облегчение головных болей, снятие воспалений и ломоты. Он получил за это Нобелевскую премию[13]; салициловая кислота, которая содержится в коре ивы, является ключевым ингредиентом аспирина.

Воспитание детей у готов не было ограничено строгими формальностями: взрослые учили их во время прогулок по лесу и показывали, какой ручей «до середины пресен и годен для питья»{69}, по словам Иордана, а каких водоемов следует избегать. Во время рыбалки ребенок мог научиться обращаться с сетями и узнать, какие виды рыб обладают «отменным вкусом и лишены костей». Несомненно, это были хрящевые рыбы, водившиеся в этом регионе, такие как миноги, угри и акулы. Для взрослых время делилось на отрезки по дням пути от одной реки к другой. Можно с уверенностью сказать, что обучение детей проходило на открытом воздухе, а в роли учителей выступали родители и другие местные жители. В течение года взрослые могли учить своих сыновей и дочерей, как отличить изящную косулю от благородного оленя или как подкрасться к затаившейся лисе. Во время походов в далекие горы эти маленькие готы, возможно, столбенели от страха при виде стервятника с ужасающе широким размахом крыльев и узнавали, как отличить эту птицу от орла с его белым хвостом (благодаря работе зооархеологов кости этих хищников были обнаружены при раскопках на дунайском городище Дичин, недалеко от древних границ Готии){70}.

Дома, где пейзаж мог показаться обманчиво будничным и невыразительным, встретиться с природой можно было даже во время обычной прогулки. По улицам свободно прохаживались куры и гуси. В прудах Готии обитали утки, а у реки водились водяные полевки, бобры и ласки, чей визг, возможно, заставлял детей визжать в ответ. Кости всех этих животных были обнаружены в районе дельты Дуная. Многие из них сохранились только в виде фрагментов – челюстной кости или когтя, – но эти находки подтверждают и дополняют рассказы Иордана о повседневной жизни готов.

Примерно в то же время, когда родился Аларих, в 370-х гг., в одном из районов далеко вверх по течению реки произошла серия ужасных убийств. Эта земля находилась довольно далеко от Готии, у истоков Дуная, где река, по словам Иордана, «извергалась с сильным шумом»{71}. Народ, на который обрушилась напасть, назывался алеманнами, но слухи об этом происшествии, вероятно, дошли и до Готии.

В течение нескольких ночей некоторые из лучших алеманнских юношей были убиты во сне и обезглавлены, а их трупы оставили гнить возле их хижин и палаток. Каждое утро члены племени узнавали неутешительные новости: было найдено еще одно тело. Ситуация лишь ухудшалась: однажды без вести пропал сын вождя, и подозрения пали на римлян, живших в окрестностях. Вскоре тайна была раскрыта: ко всеобщему удивлению выяснилось, что преступником оказался недовольный член племени по имени Хариеттон{72}. Утверждалось, что он «возвышался над всеми» и его гнев «соответствовал его размерам». По словам римских авторов, задокументировавших убийства, Хариеттон убил своих соплеменников, чтобы наказать их за нежелание идти на компромисс с римским правительством. В отчаянии он даже похитил сына вождя, чтобы использовать его в качестве пешки во время переговоров[14].