Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Готы покинули Рим, проследовав по «королеве дорог», Via Appia, двигаясь по маршруту, который использовали большинство странников, направлявшихся на юг. Их фургоны, покачиваясь, двигались по дорогам, вымощенным вулканическими камнями, проезжали мимо акведуков в сельской местности, под могучими соснами Лация – достаточно старыми, чтобы их кроны раскрылись в узнаваемой форме зонтика, – и мимо многочисленных церквей и гробниц. Как свидетельствуют руины, раскопанные археологами, готы оставили эти гробницы нетронутыми – несомненно, как по причине усталости, так и из уважения к мертвым. Сразу за городом находились кладбища, на которых римляне хоронили своих близких и воздавали им почести за семейными застольями.

Оттуда городские ворота казались маленькими, а к югу, за горизонтом, жители небольших городков гадали, не надвигается ли на них «мрачное облако войны»{411}. В течение последнего десятилетия потрясения и тревоги по большей части обходили юг Италии стороной, но прибытие готов нарушило спокойствие местных поселений. Жители небольшого городка Нола недалеко от Неаполя{412} молились своему местному святому Феликсу. Археологические раскопки не подтверждают, что молитвы спасли их, – как, впрочем, и не опровергают это предположение.

Во времена Алариха говорили, что изучать историю – все равно что наблюдать за представлением бродячего балагана с замызганными актерами{413}, которые часто наполняли римские улицы какофонией странных мелодий и напевов. Мужчины и женщины пели хором, высокие голоса дополняли низкие, каждый голос – со своим тембром. Но, по словам писателя Макробия, в конечном счете познание прошлого приносит нам радость из-за того, что мы видим, как сложная череда событий соединяется в осмысленное целое, как если бы мы услышали шум каравана, размеренно едущего по проселочной дороге.

Трудно сказать, сколько семей и фургонов присоединились к Алариху в этом походе на юг. За ним мог пойти кто угодно, а не только готы, поэтому трудно строить догадки об этническом составе этого коллектива. Однако со временем они обрели свой голос, подобно хорошему хору, и сформировали сплоченное сообщество; Иордан называл их вестготами.

Как бы они себя ни называли, в ближайшие годы последователям Алариха отчаянно требовалось хотя бы элементарное чувство солидарности. Некоторым людям в древности не нужно было многого, чтобы довольствоваться жизнью. Вполне бы сгодилась небольшая ферма, вид на море и стабильный доход. «Хотел я, влекомый малым своим суденышком, плыть вдоль тихого берега, – сказал один римлянин, живший в VI в., – и ловить мелкую рыбешку в стоячих водах предков»{414}. Он придумал этот образ как метафору жизни ума. Урок заключался в том, что мудрость приходит с каждым моментом концентрации сознания, как при ловле рыбы нахлыстом. Но такое спокойствие для многих оставалось недостижимой мечтой.

В конце того же года, едва готы отправились с материка в Карфаген, разразился шторм и перевернул несколько зафрахтованных ими кораблей{415}. Многие погибли в море. Капитаны приказали остальным вернуться на сушу, где им сообщили, что мечты об Африке придется отложить. Когда осень сменилась зимой, Аларих, находившийся среди тех, кто все еще ждал благоприятной погоды, внезапно умер.

Оли сообщает, что Аларих погиб от «болезни»{416}, Иордан – что его кончина была «безвременной»{417}. Поскольку у нас нет никакой возможности эксгумировать тело, к любым предположениям о причинах смерти, конечно, следует относиться со здоровой долей сомнения. Некоторые ученые, основываясь на представлениях о болотном климате юга Италии, который мог способствовать распространению паразитарных заболеваний, предположили, что король готов мог погибнуть от малярии, вызываемой Plasmodium falciparum[61]{418}. Но то же самое греческое слово nosos, которое Оли использовал для обозначения «болезни», ассоциировалось с целым рядом недугов, и не все из них были знакомы античным лекарям.

Согласно древнегреческому поэту Гесиоду, nosos – это «недуг», который терзает и мучает душу{419}. Говорили, что люди, одержимые мыслями о своей попранной чести{420}, страдают от этого, как от болезни, замечал меланхоличный драматург Софокл. Еврипид объяснял, что nosos – это «безумие», возникающее из-за слишком сильной любви к чему-то или кому-то{421}. Учитывая, что Аларих страдал от всех трех недугов – душевных переживаний, оскорбленной гордости и неиссякаемой любви к своему народу, – уместнее было бы сказать, что он умер от «осложнений».