Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

Спустя два столетия после смерти Орозия ученые мужи аль-Андалуса, стремясь наладить социальные отношения в государстве, где жили евреи, христиане и мусульмане, искали латинские издания его труда в библиотеках и на рынках, с энтузиазмом переписывали и переводили его книги. Подобно Вергилию и Данте, Хурушиюш{445}, как они называли Орозия по-арабски, стал для средневекового ислама проводником в этот увлекательный затерянный мир. Как мусульманские, так и христианские читатели нашли на страницах сочинений Орозия дорожную карту своего общего будущего{446}. Таким образом, мусульманские ученые аль-Андалуса были интеллектуально на шаг впереди многих более поздних христианских охотников за книгами, которые в большинстве своем превозносили Цицерона и Римскую республику, но высмеивали любые попытки по достоинству оценить эпоху готов и изучить историю Римской империи[63]. Хорошо образованные люди эпохи Возрождения, такие как Петрарка, Джорджо Вазари, Флавио Биондо{447} и их последователи, ценители классической древности, регулярно заявляли, что с приходом готов в Европе наступили мрачные, темные века. В их представлении Аларих и его сторонники были животными, как и говорили Овидий, Пруденций и другие.

Эти и другие самодовольные суждения выставили в неприглядном свете для поколений мыслителей-гуманистов целые главы истории позднейшей Римской империи, включая историю Алариха. Представление о «готике» как о чем-то страшном, странном и отклоняющемся от нормы стало bête noire[64] для Европы. Готика олицетворяла все, что ненавидели гуманисты, поэтому ярлык «готического» стали навешивать на все подряд – от букв до архитектурных форм. Тем не менее это не помешало любознательным людям извлечь вдохновляющие уроки из наследия готов и оценить их вклад в историю. Размышляя о смутных событиях 1492 г., когда мусульманский аль-Андалус превратился в христианское королевство Фердинанда и Изабеллы, испанский поэт XVII в. Франсиско де Кеведо счел совершенно естественным, что корабли «Нинья», «Пинта» и «Санта Мария»[65] с бесстрашным экипажем отправились через Атлантику, чтобы доставить «готов на неизведанный край земного шара»{448}. Для христианских подданных короля и королевы, а также для пестрой международной аудитории понятие готики стало олицетворением новизны и экспериментов: обозначением архитектурного стиля, освобожденного от классических оков, и названием типографского шрифта, не подверженного влиянию классики.

В грядущие века готика станет символом самой свободы – качества, которое высоко ценили члены британского правительства, скептически относившиеся к власти королей и королев; они построили здание своего парламента в готическом стиле. В художественных произведениях готика пришла на смену сладкой атмосфере романсов и погрузила читателей в загадочный мир замков и графов, сердец, предательски и таинственно бьющихся под половицами[66], и жутковатых сказок. Быть любителем готики означало быть рисковым человеком – может, и не отъявленным пиратом, но неугомонным исследователем уж точно.

Тем не менее, хоть мусульмане и несли славу о готах на восток, а Колумб – на запад, репутация самого Алариха так и не была восстановлена. Сорокалетний мужчина рискнул всем, совершил зрелищное и захватывающее нападение, но его имя так и не было реабилитировано. Впервые кто-то осмелился им восхищаться лишь в XVI в., когда немецкие писатели объявили готов предками своего народа. Это утверждение было основано на ошибочном предположении, что, поскольку готский и немецкий языки принадлежат к одной языковой семье, их носители, должно быть, тоже были связаны в далеком прошлом. Это безосновательное мнение проникло в умы доверчивой аудитории и положило начало столетиям якобы научных исследований, в которых история современной Германии переплеталась с древними легендами о добродетельной расе храбрых и патриотичных воинов{449}, которые пришли из Северной и Восточной Европы, как это и описали римский автор Тацит в книге «Германия» о воинской культуре германских племен и Иордан в трактате «О происхождении и деяниях гетов». В XX в. ложные идеи расовой и этнической чистоты жителей Северной Европы были приведены в действие, что привело к ужасающим последствиям. Сложное историческое наследие средневековой и современной Европы во многом связано с деяниями Алариха – смелого, агрессивного, не скрывающего своих убеждений переселенца-идеалиста, который умер, так и не достигнув успеха.

Глава 11 Тлеющие руины и потерянный ключ

История стремится к более верной интерпретации произошедшего{450}.

ЕВНАПИЙ ИЗ САРД