Аларих, король вестготов: Падение Рима глазами варвара

В XVIII в. городская история Рима очаровывала тех, кто искал артефакты классической древности. Каждый эпизод в богатом прошлом города дразнил их, маня заглянуть под мостовые улиц, величественные палаццо эпохи Возрождения и пропитанные сыростью магазинчики в нижней части города. К сожалению, многие антиквары не знали, как отличить последствия пожара, устроенного Робертом Гвискаром в 1084 г., от следов набега вандалов в V в. Руины Рима по большей части оставались для них романтическим беспорядком. Никто из исследователей толком не понимал, на что именно они смотрят, спустившись со своими факелами в темные катакомбы под мраморными монументами{462}. Оставалось лишь гадать. Чтобы исследовать строения под землей и реконструировать их историю в точной хронологической последовательности, пришлось дожидаться XIX в., когда появилась наука археология.

Более тщательные методы исследования постепенно становились нормой. По мере того как энтузиасты стали вести более точные записи, археологическая наука обретала зрелость и вдохновила целое поколение исследователей. Одно знаковое событие римской истории принесло за собой захватывающие возможности для новых археологических открытий. Днем 20 сентября 1870 г. армия итальянских республиканцев прорвалась через городские стены Рима у Porta Pia, недалеко от Соляных ворот, и вынудила папу Пия IX отказаться от власти над городом – как внутри, так и за пределами его исторических границ – и передать управление итальянцам. Папа бежал в свою личную резиденцию в Ватикане, где его преемники основали свое маленькое независимое государство. Через год после ухода Пия Рим стал столицей вновь объединенной Италии.

Итальянцы, жившие в Риме, стремились узнать как можно больше о древнем наследии своего города, и многие иностранцы приезжали изучать его руины в течение десятилетий после зарождения современного итальянского государства. Президент США Вудро Вильсон ступил на базальтовую брусчатку старого города в 1919 г., став одним из первых американцев, осмотревших впечатляющие памятники Римского форума. Но свидетелем некоторых наиболее значительных открытий стала женщина итало-американского происхождения по имени Марчелла – дочь родителей, которые были первопроходцами в изучении римской археологии{463}.

О матери Марчеллы, Мэри Эллен Роудс из Провиденса, штат Род-Айленд, известно очень мало. Но об ее отце, Родольфо, ученые написали целые тома. Он был итальянцем, учился на инженера, позже работал археологом и стал одним из первых, кто привнес в изучение Древнего Рима профессиональные навыки составления чертежей и картографирования. Неутомимый землекоп, порой он щеголял копной вьющихся волос, аккуратно подстриженными седыми моржовыми усами и просторным двубортным плащом. Родольфо и Мэри Эллен работали вместе много лет. Она перевела его исследования на английский язык{464} и отправила ученые записки в Соединенные Штаты{465}, где они были опубликованы в The New York Times под именем ее мужа. Супруги познакомили целые поколения читателей с жизнью Древнего Рима.

В итальянском есть удивительный способ почтительного обращения к уважаемым ученым и артистам. Итальянцы ставят определенный артикль il или la перед фамилиями, что делает их носителей более важными, чем сама жизнь, – единственными в своем роде. Для ученых муж Мэри Эллен, отец Марчеллы, всегда останется il Lanciani. К своим восьмидесяти четырем годам он знал и профессиональные триумфы, и семейные радости{466}. Он стал итальянским сенатором, помог создать Национальный римский музей в здании бывших терм Диоклетиана и организовал приобретение римских артефактов для музеев Чикаго и Бостона – решение, которое вызвало небольшой скандал.

Имена были важны для Родольфо и Мэри Эллен Ланчани, обожавших историю Рима. Профессор сделал себе имя во многом благодаря раскопкам на Авентинском холме – том самом месте, где восьмидесятилетняя женщина тихо сидела над своими книгами в конце лета 410 г., пока ее внезапно не похитили из собственного дома. Семейная пара, посвятившая столько времени и энергии воскрешению древнего прошлого, дала своей дочери имя той женщины из далеких времен. Обе жительницы Рима, носившие имя Marcella, но родившиеся с разницей в сотни лет, связаны с историей Алариха.