Александр Блок в воспоминаниях современиков

зывался о поэзии и о мистике Блока, О. М. Соловьева

горячо принимала стихи, не вполне доверяя мистической

ноте их. Мы же с С. М. Соловьевым решили, что Блок

безусловен, что он единственный продолжатель конкрет­

ного соловьевского дела, пресуществивший философию в

жизнь. И действительно, А. А. Блок, по времени первый

из русских, приподнял поэзию В. Соловьева и осознал

всю огромность религиозного смысла ее. Он довел со-

ловьевство до идеологии максимализма, почти до секты.

Пусть впоследствии говорили, что в этом крах линии ми­

стики Соловьева (так полагали Г. А. Рачинский,

кн. Евг. Трубецкой, священник С. Н. Булгаков и др.), —

оп выявил в Соловьеве новые стороны, которые без него

вовсе не были бы понятны, как, например, темы «Испо­

веди» и «Третьего Завета» А. Н. Шмидт.

С осени 1901 года А. Н. Шмидт появляется у Со­

ловьевых. Мне приходится с ней встречаться и не раз

вести беседу на тему «Исповеди». В декабре 1901 года

* Этот круг мыслей я высказал в статье «Апокалипсис в рус­

ской поэзии» в 1905 г. ( Примеч. А. Белого. )

213

произошла моя встреча с Д. С. Мережковским и

З. Н. Гиппиус все в той же квартире Соловьева. С нача­

ла 1902 года между З. Н. Гиппиус, Д. С. Мережковским

и мною — деятельная переписка. Помню: в 1902 году в

Москве уже образуется кружок горячих поклонников

поэзии А. А. Блока, я старательно распространяю его

стихи среди друзей и знакомых, стихи переписываются

и передаются друг другу. Слава о юном поэте опережает

его появление в печати. Уже утверждают, что первый

из русских поэтов современности не Бальмонт, не Брю­

сов, не Гиппиус, не Сологуб, а Блок именно. В Москве

первые оценили поэзию А. А.: С. М. Соловьев, О. М. Со­

ловьева (его мать), А. С. Петровский, Э. К. Метнер,

Н. К. Метнер, В. В. Владимиров (художник), его сестры,

Эртель, Батюшков (московский теософ), Новский и др.

К этому кругу людей причисляю себя, конечно, и я.

Официальные представители декадентства иначе от­

носятся к стихотворениям Блока. В. Я. Брюсов в 1902 го­

ду признает их хорошими, но уступающими многим из

молодых авторов того времени. З. П. Гиппиус в 1902 го­

ду пишет мне о невероятном преувеличении мною поэ­

зии Блока, которая-де есть пережитой субъективизм,

пережитой ими, т. е. Мережковскими, субъективизм.

В 1903 или 1904 году она меняет первоначальное мне­

ние, как и Брюсов.

Всякое письмо А. А. Блока этого времени к Соловье­

вым было показано мне и мною изучено, и казалось, мы

с А. А. уже знакомы. Под впечатлением этого, как ка­

жется, в январе 1903 года, я написал А. А. Блоку длин­

ное письмо, которое начиналось с извинения, что я адре­

суюсь к нему, не будучи лично знакомым. В письме я

высказывал, насколько помню, свое отношение к линии

его поэзии. Письмо было написано в несколько «застегну­

том», как говорят, виде. Предполагалось, что в будущем

мы договоримся до интимнейших тем. Я поступил с

этим письмом, как поступают «люди порядочного общест­

ва», впервые делая друг другу визит, т. е. я написал

письмо философского и религиозного содержания, чуть

ли не с ссылками на Канта и Шопенгауэра. Каково же

было мое изумление: на следующий день по отправке

письма я получаю толстый и характерный синий конверт

с адресом, написанным рукою А. А. (его руку я уже

знал). А. А. в день написания мною письма почувство­

вал такое же желание, как и я, обратиться впервые ко

214

мне 25. Мне этот факт совпадения наших желаний на­

чать переписку показался весьма знаменательным. Пер­

вые наши обращения друг к другу скрестились, и наши

письма встретились в Бологом <...> 26.

Между нами готова была возникнуть нескончаемая

переписка, но случилось событие, потрясшее и его и ме­

ня (меня, вероятно, гораздо с и л ь н е е ) , — неожиданная бо­

лезнь и смерть М. С. Соловьева и трагическая кончина

в ту же ночь О. М. Соловьевой 27. В одну ночь кончи­

лось бытие дома, в котором в продолжение восьми лет

я бывал чуть ли не каждый день и который был для

меня второй родиной, не говоря уже о том, что в этом

доме завязались мои первые литературно-общественные

связи (хотя бы с А. А. Блоком, с петербургскими лите­

ратурными кружками, сгруппированными вокруг Мереж­

ковского, и московскими, сгруппированными вокруг

«Скорпиона»). Здесь получил я от А. А. лишь несколько

слов, исполненных необыкновенной нежности, участия и

грусти, которые показали мне его совсем с другой сто­

роны, показали его как сердечного, чуткого, нежного че­

ловека.

Помнится, на похоронах Соловьева 19 января 1903 го­

да, встретившись с madame Манасеиной и с П. С. Со­

ловьевой, знакомыми с А. А., я много расспрашивал их

о нем, но не получил никаких конкретных с в е д е н и й , —

и madame Манасеина, и П. С. Соловьева мало интересо­

вались поэзией Блока, увлекаясь более кругом тем Ме­

режковских.

В скором времени возобновилась паша теоретическая

переписка с А. А., которая продолжалась без перерыва

весь 1903 год, до нашей встречи в Москве в самом начале

1904 года.

Мне трудно охарактеризовать эту переписку. Часть

ее, я думаю, могла бы скоро появиться в свет, она но­

сит менее всего личный характер, скорее содержание

ее — литература, философия, мистика и «чаяния» моло­