Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

шекспировские монологи Отелло, Гамлета, Юлия Це­

заря, читал Апухтина («Сумасшедший»), даже в том

случае, если среди присутствовавших некоторые нахо­

дили это «несколько смешным».

Страсть к театру проявилась у Блока очень рано и

усердно культивировалась его матерью. Бесконечны бы­

ли разговоры об «Александринке», восторги перед Сави­

ной и Коммиссаржевской, резкие порицания других арти­

стов. Суждения высказывались строгие и безапелляцион­

ные. Признавалась только русская драма, но посещались

и спектакли иностранных гастролеров: Сальвини, Тины

ди-Лоренцо и др.; о них бывало много разговоров и

толков.

Деревенские спектакли были одним из проявлений

этой театральной склонности. В ранней юности мы со­

чинили с Сашей трехактную комедию «Поездка в Ита­

лию». Сюжет был заимствован из какого-то нехитрого

английского или французского рассказа. Представление

было дано на балконе шахматовского дома, причем зрите­

ли сидели внизу, в саду, а мы действовали на балконе,

как на сцене 5.

К еще более раннему детству относится другое пред­

ставление, разыгранное в шахматовском саду, на лужай­

ке. Ставился «Спор двух древних греческих философов

об изящном» Козьмы Пруткова 6. Прутков в то время

постоянно читался, цитировался нами и возбуждал все­

общее восхищение. Отдельные его словечки повторялись

всей семьей, в том числе и Сашей Блоком, сохранившим

привязанность к нему на всю жизнь.

87

Более совершенное театральное представление с на­

стоящей декорацией, занавесом, с костюмами и гримом

состоялось в Петербурге, у нас на квартире. В двух ма­

леньких французских пьесках, которые мы разучивали

под руководством нашей гувернантки Marie Kuhn, Саша

исполнял видные роли. Хорош он был в пьесе Скриба 7,

где изображал археолога мосье Пуатрина, откапывавшего

разный хлам у себя в саду и выдававшего черепки горш­

ков за фрагменты римской керамики.

Бобловские спектакли относятся к более позднему пе­

риоду. Они достаточно подробно описаны М. А. Беке­

товой. Приготовлений, разговоров и воспоминаний о них

было очень много. Окрестные крестьяне наполняли боб-

ловский сарай и смотрели, как «наша барышня» и «шах-

матовский барчук» исполняют Шекспира, Пушкина,

Грибоедова. Зрители слушали внимательно, но иногда

раздавался смех и возгласы удивления. Это были спек­

такли для участников, а не для зрителей.

После «Гамлета» в чудную июльскую ночь ужинали

на большом балконе бобловского дома. Отец «Офелии»

Дмитрий Иванович Менделеев, у которого в нижнем эта­

же построенного им дома была устроена лаборатория и

которому, очевидно, мешали шумные гости, не присутст­

вовал на ужине. К концу ужина он вышел, запахивая

свой широкий кафтан, и сказал, обращаясь ко всем:

— А вы скоро кончите?

Впрочем, тут же, видя, что до конца далеко, он при­

гласил одного из гостей сыграть с ним в шахматы, что

тот немедленно и исполнил.

Еще позднее, в Петербурге, пришлось видеть Сашу на

сцене какого-то любительского театра, кажется, в Зале

Павловой. Роль совершенно ему не подходила. Он изо­

бражал молодящегося старичка, и выходило это у него до­

вольно плохо. Да и пьеса была изрядно пошла и скучна 8.

К драматическому искусству Саша был мало спосо­

бен, но отличался большой наблюдательностью и уменьем

комически передразнивать разных известных лиц, а

также родных и знакомых.

Так, изображал он артистов Аполлонского, Юрьева,

Далматова, Бравича, Дальского, поэтов В. Я. Брюсова,

З. Н. Гиппиус и др.

Вспоминаются приезды в Шахматово Б. П. Бугаева

(Андрея Белого), одного или с А. С. Петровским и с

С. М. Соловьевым, студентом Московского университета.

88

В один из своих приездов Бугаев поразил всех своим

необычайным костюмом. На нем была надета белая

длинная блуза из очень прозрачной материи, сквозь кото­

рую просвечивало тело и которая от ветра заворачива­

лась сзади. На груди был большой черный крест на чер­

ной цепи, как у богомольца. Бугаев был изысканно

вежлив и любезен. Целые дни и ночи шли у него с

Блоками разговоры на мистические и литературные темы.

Сережа Соловьев, наш троюродный брат, тоже не­

сколько раз приезжал в Шахматово и вел долгие лите­

ратурные разговоры с Сашей и его женой.

Саша очень редко посещал своих родственников, жив­

ших под Москвой, близ Шахматова. В Дедово (близ

ст. Крюково) к Соловьевым он ездил всего раз или два,

но главную роль играли тут не родственные связи, а

литературно-философские интересы. Бывал он также и в

маленьком именьице тетушки Софии Григорьевны Каре­

линой (тети Сони) — Трубицыне. Она, между прочим,

пыталась ввести его в семью своих соседей и приятелей

Тютчевых, живших в Муранове, но Сашу не удалось

уговорить съездить к ним.

В связи с Тютчевыми вспоминается такой случай.

У тети Сони в доме жила дальняя родственница «тетя

Лена», тоже старушка, не имевшая никаких средств.

Сама тетя Соня часто бывала у Тютчевых; естественно,

что они гостеприимно приглашали к себе и тетю Лену,

но она всегда отговаривалась, и на одно из таких при­

глашений ответила следующими стихами:

Чтобы ехать к вам в Мураново,

Надо быть одетой заново.

У меня ж на целый год

Старый ваточный капот.

Так меня к себе уж лучше вы

Не зовите в гости, Тютчевы.