Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

В среду 23 мая / 4 июня Гете продолжил рассказывать нам о происхождении цветов; он сказал, что не только всякий цвет более темен, чем белый, но что еще необходим свет, иными словами, день, чтобы цвет проявился. Он доказал нам это разными способами: на кусочках лезвия, на красном вине и т. д. Затем он показал нам цвета, называемые физиологическими[1165] (не знаю, откуда происходит это название), которые появляются по краям von einer vollgesättigten Farbe[1166]; среди прочего он предложил в качестве примера стеклянные призмы, в которых, как известно, цвета появляются вокруг или возле предметов[1167]: он нам сказал, что часто дневной свет необходим, чтобы окрасить предметы, тому свидетельство перья многих птиц, например лори; если подуть на их грудку, то место, где перья расходятся и где они прикреплены к коже, гораздо менее расцвечено, чем остальные части перьев, находящиеся все время на воздухе. Но здесь мне кажется, что чтобы убедиться в этом, следовало бы оставить на длительное время несколько перьев на воздухе и посмотреть затем, окрашивается ли место, где они раньше были прикреплены к коже, столь же сильно, как и остальные части. Гете рассказал нам о том металлическом блеске, который обволакивает перья и разные другие предметы, как, например, фаянс, в такой степени, что неразличимым становится цвет, находящийся вне этого металлического блеска: красный цвет, называемый мадридским, тому доказательство.

В среду 30 мая / 11 июня: Гете в последний раз нам говорил о цветах, он напомнил нам, что все они являются промежуточными ступенями между белым и черным. Говоря о том эффекте, который они производят, и о влиянии, которое они оказывают на нас, он привел довольно забавный анекдот. Вот он: «Один господин (я не знаю его имени, но это был француз) заметил, что тон его бесед с г-жой N. N. изменился с тех пор, как она обставила свою прежнюю синюю комнату малиновой мебелью»[1168]. Говоря о синем цвете, он заметил, что своей тенденцией и своей близостью к черному цвету синий не удовлетворяет потребностям нашей души и нашего зрения, в отличие от желтого, который сохраняет в себе следы солнечного сияния.

1806 и 1807.

Вторник

10/22 апреля

Разные примечательные вещи, которые я слышала.

Гете, говоря о воспитании, сказал однажды, что пытался никогда не читать нравоучения детям, в особенности никогда не излагать им сухие максимы. Что, гуляя с ними в лугах или полях, он давал им играть в мяч или ветвями деревьев, как им вздумается. Но чтобы дать им понять, что необходимо уважать чужую собственность и не играть в ограниченном пространстве с той же свободой, с какой играют там, где помех не существует, ведя их играть в сад, он им говорил: «Дети, сейчас мы находимся в ограниченном пространстве, это не то, что в поле». И тогда дети становились осторожными. Я возразила ему: «Разве нет способа дать почувствовать детям, даже в самом нежном возрасте, через их привязанность к тому, что им принадлежит, что нужно уважать также и то, что принадлежит другим», вспомнив при этом эпизод из одного немецкого романа, точнее, некоего воспитательного трактата (произведение, которое мне очень понравилось, но название его я, к сожалению, забыла), где этот прием был употреблен. Гете мне сказал, что он не считает, что этот прием может быть использован с совсем маленькими детьми, потому что данное суждение предполагает необходимость нравоучения, превосходящего возможности их разумения. Мне же показалось очень простой идея внушить детям эти принципы незаметно и почти с рождения!

Гете говорил об общественной жизни и о принципах, управляющих людьми: «Никогда нельзя демонстрировать способы, посредством которых ведешь себя в обществе, само поведение должно их демонстрировать».

Он рассказывал о канонаде в Вальми, свидетелем которой он был, и описывал то, что обычно называется das Каnonenfieber[1169]; он сказал, что смог понять ее природу, поскольку, не имея ни призвания к военному делу, ни положения в армии, дважды возвращался, чтобы испытать ее, и что в первый раз земля дрожала от звука пушечных снарядов и люди падали вокруг него, и ему казалось, что он испытал вышеозначенное чувство. Но, вернувшись специально во второй раз, чтобы посмотреть, испытает ли он это чувство еще раз, он убедился, что привычка, которая у него, видимо, появилась, уменьшила впечатление. Во время канонады в Вальми было сделано не менее 10 тысяч пушечных выстрелов.

Гете показал мне стекла, имеющие форму продолговатых зерен, они трех цветов, их продают обычно в Турции и почти во всех странах Леванта[1170]; их особенность в том, что они бывают трех цветов: венецианцы умеют их изготовлять; считается даже, что их изобрели древние финикийцы[1171].