Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Вашей преданной и верной Сестрицей

Mари.

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА – МАРИИ ПАВЛОВНЕ[531]

Петербург

26 января / 7 февраля 1812 года.

Курьер, любезная Сестрица, с которым отправляются пожелания всего Вашего семейства[532], не отправится без того, чтобы я не присоединила мои пожелания, которые по праву могут быть причислены к числу самых искренних; да позволено Вам будет испытать все те радости, которые составляют малую основу счастья, дарованного на земле смертному. Между тем в переживаемое нами время эти радости не будут полными, если к ним не добавится нечто: покой в настоящем и отсутствие беспокойства за будущее и есть то важное дополнение, которого Вам не хватает в настоящий момент. Будем же надеяться и оставим всё на волю Провидения, это лучшее, что, как мне кажется, можно сделать, когда обречен на то терпеливое сущеcтвование, на которое обречены мы, женщины.

Вы, конечно же, живо разделили беспокойство, любезная Сестрица, которое вызвал Принц Вильгельм Прусский[533] у всех, кто к нему привязан, и в особенности у Марианны. Последние же известия о нашем добром кузене Вильгельме внушают спокойствие, и я льщу себя надеждой, что у него не останется и следа от этого происшествия, которое кажется немыслимым в его возрасте и при его воздушной фигурке. Амели просит напомнить Вам о себе, любезная Сестрица, посылая Вам пожелания, разумеется, столь же искренние, как и мои, она была очень тронута словами, обращенными к ней в Вашем письме от 25 ноя. / 7 декабря, за которое я еще Вас не поблагодарила, любезная Сестрица. Это письмо пришло в то самое время, когда я отправила Вам свое письмо с Г-ом фон Билке, я надеюсь, что он уже благополучно к Вам прибыл. Прощайте, дражайшая Сестрица, я полагаю, что Вы так детально осведомлены обо всех наших делах и деяниях Императрицей, что не могу себе позволить сообщить Вам и мельчайшую новость, сего касающуюся, из опасения наскучить Вам повторениями. Поклонитесь от меня Тетушке и Кузену и не оставляйте меня своей дружбой, которая мне очень дорога.

Элизабет.

МАРИЯ ПАВЛОВНА – АЛЕКСАНДРУ[534]

Веймар,

7/19 февраля 1812 года. Среда, вечер.

Курьер вручил мне Ваше письмо от 25 января, любезный мой Друг, я же поручила ему письмо более пригодное для чужих глаз, чем то, которое я Вам сейчас пишу, и вольно ж его будет похитить, если случится так, что в дороге на него нападут. В этом будет даже некая польза. – Я полагаю, что правильно сделала, задержав его здесь и дав ему немного времени, физически необходимого, чтобы немного прийти в себя: бесконечное передвижение войск, о котором идет речь, заставляло меня бояться, что со дня на день трудности могут увеличиться, что приведет к полнейшему прекращению возможной связи: к тому же я рада, что снабдила его униформой, которую нарочный носил здесь во время нескольких атак, потому что в наши дни нельзя ни за что отвечать, и я была бы безутешной, если бы с ним здесь случилось что-либо неприятное: – вот уже 3 недели, как я веду для Матушки нечто наподобие дневника, но поскольку это дневник, то часто события в нем оказываются перепутанными между собой. Я перечислю вкратце для Вашего сведения основные пункты: Во-первых, Вы знаете, что наш дипломатический Аргус[535] здесь вот уже почти как две недели. Он мужчина comme il faut, разумный и даже любезный, по счастию, не фат. –