Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

У меня в руках два Ваших письма, любезная Сестрица, которые по странному стечению обстоятельств были доставлены мне с большим опозданием. Первое письмо, датированное сентябрем месяцем, я получила лишь в декабре или январе, второе, написанное в первые дни февраля по новому стилю, пришло ко мне лишь на этих днях. Таково одно из следствий времени, в котором мы живем, и всё же то удивительное, безумное и одновременно ободряющее начало, которое оно в себе заключает, не помешало мне оценить в полной мере выказываемое в них Вами ко мне внимание. Поверьте, дражайшая Сестрица, что и я в памяти своей беспрестанно воскрешала Ваш образ и не раз отождествляла себя с Вами, вспоминая обо всех тех ощущениях, которые Вам довелось испытать. Жестокие моменты, которые Вы пережили, будут в самом скором времени сполна вознаграждены радостью наших побед и счастьем, которые Вы испытаете от свидания с Сестрицей и Братцами[561]. Первое Вам определенно обеспечено, второе – более чем возможно, и в этот момент Вы, конечно же, позабудете обо всем, что Вам пришлось выстрадать… Вы, конечно же, найдете Вашу Сестрицу в гораздо менее тревожном состоянии, чем можно было бы ожидать; за последнее время, которое она здесь провела, здоровье Ее явно улучшилось, и путешествие сможет его лишь укрепить. Между тем, мне немного страшно думать о том, сумеет ли она спокойно воспользоваться предписанными ей водами, зная, что в этот момент всеобщего кризиса нет такого пристанища, где можно быть уверенным, что шум орудий туда не проникнет, разве что у нас, где буря уже миновала… Она оставила печальные следы, и теперь если мы и страдаем, то более всего от побед, которые продолжают одерживать наши враги. – В Вас есть нечто такое, любезная Сестрица, что заставляет родных и друзей несчастных жертв этой войны толпами к Вам обращаться[562]. – Вы были так добры, что взяли на себя труд изучить список военнопленных гвардейского контингента, какое счастье было бы, если бы он ограничился тем, который Вам предоставил Граф Гохберг… Но он огромен для столь малочисленного войска, потерявшего приблизительно половину своего состава. Из четырех (офицеров), чьи имена Вы упоминаете, погиб лишь полк[овник] Гроссмен, он был флигель-адъютантом моего Брата[563], который очень тяжело переживает его потерю. Граф Линанген, полковник Нач и полковник <нрзб.> чувствуют себя хорошо и в настоящее время находятся в Вильно. Поскольку Вы не знаете никого из этих лиц, любезная Сестрица (как не знаю их и я), говорю о них лишь исходя из предположения, что кто-либо из их знакомых обратится к Вам, а я в Карлсруэ буду иметь наиболее точные о них известия. Амели тронута Вашим вниманием и передает Вам тысячу добрых слов, и поскольку я не знаю, каким образом письмо мое будет доставлено Вам, и к тому же Вы наверняка в курсе всего, что может Вас интересовать из здешней жизни, то я ограничиваюсь тем, что обнимаю Вас нежно и прошу не оставлять меня своей дружбой, которая мне очень дорога.

__________

АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ[564]

Радеберг[565]

11 апреля [1813 года].

Любезный и добрый мой Друг, не могу передать Вам, какую радость я испытываю при одной мысли о том, что увижу Вас вновь, что же будет, когда Вы окажетесь в моих объятиях? Встреча с Господином фон Энде[566] уже сама по себе была для меня настоящим удовольствием. – Вас я рассчитываю увидеть в Теплице. Соображения деликатного свойства и предосторожности вынуждают меня просить Вас не заезжать в Дрезден. Когда я говорю о соображениях деликатного свойства, то это означает, что я опасаюсь, как бы известие о том, что Вы находитесь в Генеральном штабе русской армии, коль скоро оно дойдет до Наполеона, не отразилось на судьбе Вашей семьи и Ваших близких, и желаю оградить Вас от каких бы то ни было упреков и беспокойств по этому поводу. Говоря о предосторожности, я имею в виду нежелательность для Вас оказаться, пусть даже по случаю, в самом центре боевых действий, в котором сейчас находится Генеральный штаб, на войне же всем правит случай, сегодня мы продвигаемся вперед, а завтра отступаем. Наконец, также и благоразумие требует, чтобы Вы оставались вне театра военных действий: в Богемии же Вы будете в безопасности. Теплиц находится всего лишь в 8 милях от Дрездена, таким образом я буду с Вами каждый раз, как представится на то малейшая возможность. В ожидании того момента, когда я смогу прижать Вас тысячу раз к сердцу, повторяю Вам то, что Вы и без меня знаете с давних пор: нет никого на свете, кто был бы привязан к Вам более, чем я. Сердцем и душой Ваш до гроба. Поклонитесь от меня прекрасной Графине и тысячу приветов Госпоже фон Хенкель и Графине Фритш[567].

АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ[568]

Дрезден

13 апреля [1813 года].