Александр I = старец Фёдор Кузьмич?

Другое письмо было написано и послано Николаем Павловичем князю Волконскому 5 декабря: «В дополнение последнего моего письма, любезный Петр Михайлович, нужным считаю вас уведомить, что с разрешения матушки все флигель-адъютанты государя, не находящиеся при войсках, и генерал-адъютант Трубецкой, как один здесь без должности находящийся, получили повеление отправиться и явиться к вам для нахождения при теле нашего ангела. Генерал-адъютант Васильчиков, хотя без должности, но находящийся в Совете, где присутствие его необходимо, остается здесь, равно как и прочие генерал- и флигель-адъютанты до особого повеления государя императора. Известия от его величества нами ожидаются с большим нетерпением, ибо все зависит от него одного. Ежели мы здесь долго останемся без его повелений или в безызвестности его решения, будет ли или не будет ли сюда, мы не будем в состоянии отвечать здесь за поддержание нынешнего порядка и устройства и тишины, которые, благодаря Бога, совершенны и поразительны не только для чужестранных, но, признаюсь, и для нас самих. Михайло Павлович, приехавший третьего дня с известием из Варшавы, что государь изволит уже быть известен о несчастном вашем донесении, ничего не привез решительного и потому от матушки возвращен в Варшаву сего же дня, с неотступною ее просьбою пожаловать сюда, где его присутствие необходимо.

Известия ваши о здоровье Елизаветы Алексеевны нас крайне беспокоят, хотя ее величество и изволила сама писать к матушке рукою, кажущеюся тверже последнего письма; оборони нас Боже второго несчастия.

Здоровье матушки хорошо, важность обстоятельств развлекает полезным образом ее мысли и не дает предаваться совершенно одному горю. Бог милостив.

Прощайте, да хранит вас Бог, и молите Его, чтоб нас не покинул.

Ваш искренний Николай».

В ответ на это Волконский 14 декабря пишет: «Прибывший сюда 12 декабря вечером из Санкт-Петербурга адъютант мой, г-н Реад, вручил мне всемилостивейший рескрипт вашего императорского высочества, коим изволите уведомлять, что все флигель-адъютанты и генерал-адъютант князь Трубецкой получили повеление отправиться сюда для нахождения при теле покойного государя императора. Принося вашему императорскому высочеству мою наичувствительную благодарность за таковое извещение, полагаю поручить генерал-адъютанту князю Трубецкому главное начальство при сопровождении тела, а флигель-адъютанты в то же время будут отправлять дежурство по очереди.

Зная важность теперешних обстоятельств, весьма понимаю нетерпение, в каком должно находиться ваше императорское высочество от неприбытия еще государя императора в Санкт-Петербург; я надеюсь, что Всевышний Бог поможет милостию своею вашему императорскому высочеству поддержать существующий порядок, устройство и тишину и что все верноподданные его императорского величества всячески стараться будут сохранить оные вполне.

Здоровье государыни императрицы Елизаветы Алексеевны очень нас беспокоит частою переменою и всегда менее к лучшему. Г-н лейб-медик Стоффреген еще сего дня уверял меня, что он находит ее величество лучше и что прежде чувствуемых припадков она более не имеет; напротив того, получила от скорби обыкновенные нервические припадки, которые, по его мнению, не подают никакого беспокойства, и надеется, что с помощью Божией со временем совсем пройдут».

Князь Волконский и барон Дибич нашли в бумагах умершего императора церемониал похорон императрицы Екатерины II, захваченный им с собою, может быть, на случай смерти Елизаветы Алексеевны; вот этот-то церемониал как раз облегчил их задачу и пригодился для похорон самого Александра.

11 декабря тело императора Александра перенесли в собор Александровского монастыря, поставив на специально устроенном там катафалке под балдахином.

29 декабря 1825 года печальная процессия двинулась в Петербург.

На другой день князь Волконский писал так цесаревичу Константину Павловичу: «Вчерашний день был для нас ужаснейшим, ибо навеки расстались с отцом нашим, в Бозе почивающим покойным государем императором. Не могу описать вашему императорскому высочеству той минуты, в которую принесено последнее поклонение праху его, и чувств горести и скорби, всеми ощущаемых. В 10 часов утра, после литургии и панихиды, кортеж выступит отсюда с той же церемонией, какая была при переносе тела из дворца в монастырь. Народ сопровождал по всей дороге до самого ночлега и даже из сторонних деревень. Вдовствующая государыня императрица Елизавета Алексеевна изволила присутствовать при последней панихиде и прощалась с телом любезнейшего ее супруга, с коим вечная разлука не могла не подействовать на весьма ослабленное уже от скорби и прежней болезни ее здоровье».