Александр Лукашенко: политический портрет

Исторический парадокс состоял в том, что тогда суверенитет Белару­си спасла имперская, великодержавная российская элита. В мае 1999 года Ельцин отправил в отставку правительство во главе с последовательным сторонником интеграции Е. Примаковым. Под влиянием нового премьера С. Степашина в июне был подготовлен российский вариант объединение Беларусью. Фактически он не предусматривал создания наднациональных органов управления, принимающих решения, обязательные для исполне­ния в обоих объединяющихся государствах. Самое главное, там не было поста президента. Иначе говоря, эта модель мало отличалась от уже су­ществовавшего аморфного Союза двух государств.

Лукашенко не мог скрыть своей досады и возмущения. 2 июля в выступлении на сессии Парламентского собрания Союза Беларуси и Россия он дал волю своим эмоциям: «Почему вдруг Россия, в 15 раз превосходя­щая нас по населению, большая во много раз по территории Беларуси, ис­пугалась этого процесса?.. Мы и так уже своими полумерами, полушагами достаточно дискредитировали святую идею».

И, действуя в привычном стиле, президент Беларуси перешел к шан­тажу: «Я по этому пути таким образом идти больше не могу. Считайте сегодняшнее мое выступление на этом собрании последним предложением по глубокой интеграции двух народов... Неужели вы думаете, что я буду держать свою страну (уже пять лет это происходит) в подвешенном состоянии? Вроде и России мы не нужны (протягиваем руку - получаем с той стороны камень в эту руку) и испортили отношения с Западом». Лука­шенко заявил, что «дикий крен на Восток» во внешней политике Беларуси был ошибкой, что коль Россия не хочет заключать вариант договора, пред­ложенный Минском, то он поворачивает на Запад.

Раздражение белорусского лидера вылилось и в интервью немецко­му еженедельнику «Die Woche: «Окружение Ельцина ошибается, если думает, что Лукашенко выступит в роли троянского коня, на плечах ко­торого некоторые политики могут продлить свое политическое долголе­тие. Я предложил Борису Ельцину, чтобы он стал президентом Союза, я согласен занять пост вице-президента. Но я не собираюсь быть «мальчи­ком на побегушках» у Ельцина». Одновременно Лукашенко использовал и пряник. Он заявил, что Беларусь согласна на признание российского руб­ля в качестве единой валюты Союзного государства при условии, «если Россия готова строить государство, учитывая предложения белорусской стороны». Таким образом, обмен белорусской национальной валюты на пост вице-президента Союзного государства стал новым видом бартерной торговли.

К началу осени белорусский руководитель вроде бы смирился с тем, что свой вариант объединения, где он был бы вице-президентом объеди­ненного государства, протолкнуть не удастся и, искренне посокрушав­шись, согласился с российским проектом. Стороны достигли соглашения o публикации согласованного документа для «всенародного обсуждения» 1 октября.

Однако 30 сентября Лукашенко неожиданно устроил скандал, под­вергнув проект согласованного договора о создании Союзного государ­ства сокрушительной критике: «Стыдно сегодня говорить, но этот дого­вор по своей сути и содержанию не соответствует своему названию: о чем дальше можно говорить? Это посмешище, а не договор». Лукашенко потребовал от российской стороны извинений за оскорбления, якобы на­несенные ему Г. Явлинским, немедленной встречи с Ельциным, подпи­сания белорусского варианта договора, угрожая в противном случае не подписывать никакого документа с тогдашним президентом («Я ведь могу Договор и с кем-нибудь другим подписать»). Прозвучали традиционные обвинения России в «неготовности к интеграции», за которой, конечно, стоят козни Запада.

27 октября Лукашенко выступил в российской Государственной Думе и предпринял последнюю попытку протолкнуть свой вариант интеграции. «Такими кусками не бросаются», - уговаривал он российскую политическую элиту присоединить Беларусь. Но все безуспешно.

8 декабря 1999 года в Москве был подписан Договор о создании Союзного государства. Это был российский вариант. Видимо, Лукашенко был не совсем прав, когда в полемическом запале утверждал, что этот документ не идет дальше Договора о Союзе, подписанного в 1997 году. На самом деле в нем был ряд статей, предусматривающих более тесное объединение двух государств, в сравнении с тем документом. В договоре говорилось о создании единых денег, суда, решения которого имели бы обязательную юридическую силу. Предполагались изменения конститу­ций Беларуси и России, а также создание Конституционного акта Союз­ного государства, который должен быть утвержден на референдумах в государствах-участниках.

В ходе торжественной церемонии подписания договора Ельцин, за­путавшись в бумагах с текстом своего выступления, произнес очень сим­волическую фразу: «Конец, что ли?». И снова приходится вспомнил Фрейда.

Смена модели интеграции при Путине