Александр Лукашенко: политический портрет

Весь парадокс ситуации состоял в том, что Лукашенко хотел быть сильным президентом слабого государственного образования, каким яв­ляется конфедерация, сохраняя одновременно ничем не ограниченную власть над суверенной Беларусью.

Понимая, что надо ковать железо, пока оно горячо, по поручению Лукашенко был разработан белорусский вариант интеграции. Он пред­усматривал создание наднациональных органов, которые должны были принимать решения прямого действия, обязательные для исполнения в Беларуси и России. Оба субъекта нового Союзного государства лишались права вето на решения наднациональных органов. А к их компетенций относились вопросы внешней политики, обороны, безопасности, охраны границ, таможенной службы, налоговой системы. У нового государст­венного образования должен был быть единый бюджет, единая валюта, единый эмиссионный центр. То есть речь шла о федерации. Но в рамках федерации любые входящие в него образования перестают быть суверен­ными государствами, объектами международного права. Похожая модель существует в отношениях между центральными органами власти и авто­номными республиками в рамках РФ.

И самое главное: белорусский проект предусматривал должности президента и вице-президента объединенного государства, которые должны были избираться на выборах всем населением обеих стран. А на пе­реходный период в течение 1-2 лет, до выборов президента и вице-пре­зидента, предполагалось, их функции будут выполнять, соответственно тогдашние российский и белорусский президенты. Любопытно, что Лу­кашенко, презентуя свой проект, сделал весьма знаменательную оговор­ку: «До избрания - год, два, полтора - обязанности главы государства и вице-президента должны исполнять действующие президенты Беларуси и России». Это оговорка по Фрейду. Себя он видел исключительно в долж­ности главы нового государства.

По этой схеме Лукашенко оставался бы президентом Беларуси и одновременно стал бы вторым должностным лицом в рамках Союзно­го государства со всеми вытекающими отсюда личными политическими перспективами на фоне больного Ельцина. Понятно, что здесь был риск. Москва могла не отпустить назад, в суверенитет. Но, как известно, кто не рискует, тот никогда не пьет шампанского в Кремле.

«Я никогда за спиной собственного народа не буду вести какие-то политические игры. Поэтому вопрос о том, что я должен что-то отдать Кремлю за поддержку, никогда не ставился», - говорил Лукашенко много позже этих событий. На самом деле в 1999 году он пытался реализовать проект, предусматривающий, по сути, ликвидацию белорусской государст­венности, как раз за спиной общества. Исторический поворот в судьбе государства и десятимиллионного народа решался втихаря, за кулисами, втайне от собственных граждан. Судьбоносный проект объединения Лу­кашенко повез в Москву не только без референдума, хотя бы формального одобрения пусть карманного парламента и какого-либо обсуждения, но даже без информирования общества. Документ не был опубликован, даже многие высшие чиновники и депутаты не знали его содержания. Такая си­туация типична для древнего мира, средних веков, когда монархи торго­вали государствами. Даже трудно найти аналогию, чтобы в конце XX века руководитель так цинично и бесцеремонно торговал суверенитетом собст­венного государства ради удовлетворения своих политических амбиций.

Важно обратить внимание, что по этому вопросу Лукашенко не имел поддержки большинства населения. В интервью российскому журналу «Welcome» он сам признал, что «количество сторонников объединения в Беларуси постепенно уменьшается». Он знал результаты социологичес­ких опросов. По данным лаборатории «Новак», число сторонников объ­единения Беларуси и России в одно государство составляло на тот момент 44,8%, а противников - 43,6%. По результатам опроса Независимого института социально-экономических и политических исследований в марте того года это соотношение составляло 42% против 40%. Причем, когда респондентам предлагали выбрать один из возможных вариантов интег­рации, то за объединение в одно государство (т.е., по существу, за проект Лукашенко) высказалось лишь 24% (!) граждан.

28 апреля 1999 года во время переговоров в Кремле Ельцин отверг проект объединения, предложенный Лукашенко, по нескольким причи­нам. От добавления к и так непрочной конструкции Российской Федера­ции еще одной федерации в виде Союзного государства все сооружение могло не выдержать этого довеска и развалиться. Кроме того, политичес­кая борьба вокруг неизбежных изменений в Конституции России могла бы взорвать хрупкую политическую стабильность в государстве. К тому же политический истэблишмент РФ не хотел пускать своего «славянско­го брата» в президентскую избирательную кампанию 2000 года, ибо он становился опасным конкурентом для многих претендентов на высший пост в государстве. Правящий класс России опасался, что Лукашенко с его стремлением к единоличному правлению поломает политическую систему, установит режим белорусского образца.