Александр Лукашенко: политический портрет

Отставка Бориса Ельцина и назначение Владимира Путина исполня­ющим обязанности президента России стали шоком для белорусского ли­дера, спутали все его карты. Это означало, что долговременная, массированная осада Кремля, на которую были затрачены большие ресурсы, энер­гия, силы, время, закончилась крахом. Лукашенко понял, что Путин - это всерьез и надолго, поход на Москву придется отменить или отложить, во крайней мере, на ближайшие четыре года. Президент Беларуси тяжело пе­реживал этот «облом». Обычно комментирующий самые незначительные события в российской общественно-политической жизни, в этот раз после отставки Ельцина он вдруг неожиданно замолчал.

После прихода к власти в России Путина политика белорусско-рос- сийской интеграции претерпела существенную корректировку и ревизию. Прежде всего резко возросла управляемость белорусско-российских отно­шений со стороны Кремля. Союз стал более натуральным в том смысле, что начал явственно ощущаться политический вес государств. Раньше, при Ельцине основным катализатором и двигателем политики интеграции был Лукашенко. Кремль был вынужден лишь вяло реагировать.

Путин встал перед дилеммой, которая была неразрешима для Ельци­на. Если Беларусь - младший брат, слабый союзник, доминион, на кото­рого приходится тратить ресурсы, то она должна быть подконтрольна и управляема. Неуправляемый сателлит - это нонсенс.

Поэтому при Путине Москва стремилась твердо взять инициативу в свои руки. Хвост перестал вертеть собакой, как это иногда бывало во времена Ельцина. Кремль пытался спрыгнуть с интеграционной иглы, на которую его посадил Лукашенко в самом начале этой политической кам­пании. После прихода к власти Путина вмешательство Лукашенко в по­литическую жизнь России существенно уменьшилось. Он был вытеснен с российского политического поля, прекратились шумные поездки белорус­ского лидера по регионам РФ.

Другим важным моментом «нового курса» Путина стала смена мо­дели интеграции с пропагандистской на прагматическую. Это проявилось в рационализации белорусско-российских отношений, избавлении их от чрезмерной идеологизации. Громкие крики о славянском братстве, на ко­торое покушается коварный Запад, стали уже не в цене. Москва сдела­ла попытку отделить политику от экономики. Путин так сформулировал свою позицию: «Любой интеграционный проект необходимо рассматри­вать исключительно с точки зрения практической полезности для Рос­сии... Интеграция ради красивой картинки, ради лозунга, ради собственно объединения нам не нужна».

Путин последовательно следовал принципу: сначала экономичес­кая интеграция и лишь затем - политическая. Логика очень прозрачная. В случае реализации такого подхода Беларусь привязывается к России экономически, Москва приобретает реальный контроль над белорусской промышленностью, финансовой системой (с помощью введения россий­ского рубля), Лукашенко лишается реальной экономической власти в сво­ей стране. Вот тогда можно переходить и к политическому объединению, ибо Беларуси будет некуда деваться. Эти перемены в политике Кремля стали чрезвычайно болезненными для Лукашенко. Фактор завоевания Кремля, долгое время бывший глав­ным побудительным мотивом стремления на Восток, исчез. Бартерная сделка - суверенитет в обмен на «шапку Мономаха» - потеряла смысл. Все это побудило официальный Минск охладить интеграционный пыл. Очень скоро стало понятно, что теперь объединяться в одно государство Лукашенко не собирается. Пропаганда белорусско-российского единения в государственных СМИ значительно уменьшилась по масштабу и накалу, стала вестись как-то вяло, дежурно, будто по инерции.

Как-то незаметно погасла звезда Лукашенко как главного интегра­тора на постсоветском пространстве. В 1995-1999 годах президент Бе­ларуси, стремясь превзойти президента России Ельцина в роли собира­теля земель распавшегося СССР и тем самым заработать очки в борьбе за Кремль, предложил целую программу реформирования СНГ, во всех публичных выступлениях настойчиво призывал к реинтеграции, был ини­циатором различных объединений на пространстве бывшего Советского Союза. Но после прихода к власти Путина имидж великого интегратора стал методично и последовательно разрушаться. Теперь Лукашенко стал скептиком, а иногда и тормозом процесса постсоветской интеграции. Он стал говорить, что СНГ - это пустая и никчемная организация, ЕврАзЭС так и не превратился в реальный экономический союз и пр. Смысл этой тактики сводится к нехитрой и тривиальной формуле: если я не в главной роли, то спектакль не стоит внимания.

Химера Союзного государства

Переход от пропагандистской модели интеграции к прагматической, курс, взятый Путиным, на ее рационализацию неизбежно должен был вы­звать кризис в отношениях между двумя государствами. Это был кризис самого интеграционного проекта, ибо слишком много иррациональных оснований было встроено в его конструкцию. Вылезли наружу все проти­воречия и мифологемы, заложенные в основу объединительного процесса в середине 1990-х годов.