Александр Зиновьев. Прометей отвергнутый

После очередной публикации в «Завтра» с хлёстким названием «Мировое негодяйство», вышедшей в двух номерах в апреле 1994 года, в которой он, беседуя с Владимиром Бондаренко, подробно изложил основные тезисы теории западнизма, против газеты было возбуждено уголовное (!) дело. Поводом послужила реплика Зиновьева об отношении Запада к России, русскому народу и его призыв к противостоянию антинародной политике реформаторов: «Сейчас Россия оккупирована. У власти — предатели и коллаборационисты, делающие всё, чтобы удержаться и помогать Западу грабить страну. Когда армия в панике бежит, её нужно остановить, а потом заниматься реорганизацией. Но когда армия бежит, нельзя заниматься её реорганизацией. Это азбука любой политики. Сначала надо остановить панику, любой ценой.

Это моё мнение, мнение Зиновьева: нужна священная война. Нет никаких политических решений. Что бы вы ни делали, сегодня демократического выхода для России нет. Если в Вашингтоне решат, что нужно удержать Ельцина, а Ельцин как морально и интеллектуально разложившееся ничтожество уйдёт со сцены, они всё равно подберут человека, который будет продолжать делать то же самое. Если правители Запада сочтут нужным считать в России что-то законным, то и будет законным.

На Западе наступило мировое негодяйство. И нет ни одного политика, который бы заступился за Россию. А если он и найдётся, его никуда не допустят. Весь западный мир превратился в сборище негодяев. Это нужно понять.

Россия захвачена. Хотите свободы, выход — война, любыми доступными средствами война. А на войне — действовать только военными методами против предателей»[731].

Непосредственно иск был предъявлен Владимиру Бондаренко по признакам преступлений, предусматривающих ответственность за призывы к насильственному изменению конституционного строя (ст. 70 УХ РФ) и пропаганду войны (ст. 71 УК РФ). Бондаренко грозило до пяти лет лишения свободы. История дикая, с юридической точки зрения. Абсурдность ситуации была очевидна даже следствию, ведь сам Бондаренко никого ни к чему не призывал. Он только слушал, что говорил Зиновьев.

А ведь это уже были времена не просто «гласности», а полной «свободы слова». Но, как оказалось, и у неё были свои ограничения. На правду. Особенно, если она касалась Запада. Ведь Зиновьев не первый раз говорил о необходимости вести решительную борьбу за национальные интересы, но прежде их как бы не замечали. А тут заметили. Заметили после того, как он дал всестороннюю и полномасштабную картину социального состояния современного Запада. Заметили, конечно, не в Москве. И решили приструнить.

Зиновьев как раз находился в те дни в российской столице. Он прилетел на презентацию книги «Коммунизм как реальность», которая только что поступила в продажу. Тираж в 30 тысяч экземпляров расходился быстро. В рейтинге продаж, опубликованном «Книжным обозрением» на основе опроса 15 книжных магазинов и 50 специализированных лотков Москвы, «Коммунизм как реальность» занимал вторую строчку после рижского трёхтомника Борхеса. «Записки президента» Б. Ельцина располагались на четвёртой позиции[732].

В связи с определением Министерства юстиции в отношении газеты «Завтра» он сделал заявление для прессы: «В российских средствах массовой информации помещено заявление Министерства юстиции по поводу публикации в газете „Завтра“ неких „подрывных“ материалов. Там упоминается и моё имя, а также приводится цитата из моего интервью этой газете, без упоминания, правда, моего имени. Минюст приписывает мне „призыв к войне“, к насильственному свержению существующего строя и обвиняет в „нарушении“ духа известного соглашения о „согласии“ с г-ном Ельциным. Что касается последнего, то своё отношение к этому документу я изложил открыто в нашем совместном с Владимиром Максимовым заявлении, опубликованном в „Правде“, и не считаю нужным повторяться. Ну а что до „призывов“, да тем более к „войне“, то, во-первых, не надо вырывать из контекста моих интервью и статей отдельные фразы, а во-вторых, — приписывать мне то, что мне не свойственно. Я никого и ни к чему не призывал и не призываю. Я не политик, а исследователь. Я исследую варианты возможного развития ситуации в России исключительно как учёный, и никто не имеет права запретить мне высказывать своё мнение именно в этом, присущем мне качестве. Если Минюст РФ полагает, что после подобного беспардонного его окрика я стану почтительно высказываться о ныне существующем в России режиме, то он глубоко заблуждается. Мне этого не позволит научная объективность»[733].

Не на того напали.