Александровскiе кадеты. Том 1

– Тише, тише! – зашипел на них Петя Ниткин. – Совсем ума лишились! Закрыты двери, не закрыты – не важно. Важно лишь то, что потерна существует и кто-то там что-то хранит. Вопрос только в том – хранит ли сам корпус или… кто-то ещё?

– Генияльно! – съязвил Бобровский. – И что же теперь делать?

– Позвать Ирину Ивановну туда на прогулку, – невозмутимо сказал Петя.

– Ы-ып!

Лев так растерялся, что аж застыл с разинутым ртом, да и Федя тоже остолбенел. Сказать учителю, конечно, дело благое, но… но как же Приключение?!

– Если там просто корпусные склады, то…

– То это ничего не значит! – обрушился на Петю Бобровский. – Шимозу там спрятать могли, а потом вынести! Даже если это самые обычные кладовые и там сейчас ничего нет, но может появиться! А если ты Шульцихе скажешь, то конец – завалим всё дело! Бомбисты встревожатся, уйдут, на дно лягут, в тину забьются – и поминай как звали!

Тут Фёдору пришлось признать, что зазнайка «Ле-эв» не так уж не прав. Кстати, он как-то быстро и незаметно бросил форс, перестал «экать» и подражать гвардейской молодёжи; можно сказать, сделался уже нормальным кадетом.

– А ты хочешь, чтобы они ещё кого-то подвзорвали? – на удивление спокойно возразил Петя. И вообще он сейчас казался как-то… взрослее, старше, что ли? – Чтобы люди погибли только потому, что тебе, Лёва, очень хочется самому отличиться?

Бобровский вдруг надулся, покраснел и сердито засопел.

– Нет, конечно! Надо такое придумать, Нитка!

– Тогда завтра скажем Ирине Ивановне.

– Погодите! – вмешался Фёдор. – Петь, Бобёр прав. Что мы Ирине Ивановне скажем? Что уже лазали в саму потерну? За это по головке не погладят. Что, не видел, как она недовольна была? Бомбисты уйдут, перепрячут в другом месте шимозу свою, и вся недолга! Верно, нельзя им дать ещё кого-то взорвать, но, если они испугаются и сбегут, вот тогда уж точно беды не миновать! Сейчас мы их тут накрыть можем, а если они из корпуса уберутся, то ищи ветра в поле!

– Хм… – Петя смутился, забарабанил пальцами по столу с идеально разложенными учебниками. – Пожалуй, Федя, пожалуй.

– И не важно тут уже, кому мы что обещали! – ввернул ловко Лев. – Главное – бомбистов поймать!

– Так ты что, не сомневаешься?

– Да точно тебе говорю! Тот, который пыхтел и ящик на себе тащил, наверняка он! Или с ними заодно!

– А может, это дворник был, – съязвил Петя. – За новою метлой ходил. Или за совком. Мало ли что тут храниться может!

Наступило молчание.

– Так и будем по кругу ходить, – наконец махнул рукой Федя. – Эх, была не была! Снова лезть придётся. Петь, а ты замки открывать, случайно, не умеешь?

– Пока не умею, – скромно сказал Петя. – Но постараюсь научиться. В библиотеке наверняка что-нибудь найдётся.

– Я тебе замок раздобуду, – вдруг сказал Бобровский. – Практикуйся. У дядьки выпрошу. Ну… как выпрошу. Куплю. Копеек за двадцать.

– Хорошо, – кивнул Петя. – А отмычки?

Лёвка сощурился.

– Смотря что надо будет. На ручном труде сможем глянуть… А пока следить надо. Кто чего тащит.

– Как тут уследишь-то? – возразил Федя. – Мы ж в классах сидим!

– В корпус припасы подвозят либо утром, либо вечером. Вечером по большей части. – Каким-то образом Бобровский ухитрился всё это узнать. – Утром всё больше продукты. Вечером – всякое другое. Вечером и будем следить!

– Чепуха, Бобёр. Постоянно там болтаться не сможем.

– Гм. Ну да. Тогда… – Бобровский задумался. – Тогда…

– Тогда сходим через тот ход, что и первый раз. Про него никто не знает.

– Точно! – обрадовался Лев. – Голова ты, Слон!

Пете Ниткину всё это явно и очень не нравилось. Но…

– Короче, – сказал Федя. – Петь, слушай – дуй завтра в библиотеку, ищи свои книжки. Замок тебе Бобёр притащит. Скажи, что надо будет ещё. Сходим, поглядим. Во-первых, тот склад, что открытым стоял. Во-вторых, тот, что заперт был и куда этот дядька с ящиком нырнул. Сможем – откроем. Не сможем – тоже ничего. И слушать будем, дядьки меж собой много болтают, нас не стесняются…

На том и порешили.

* * *

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Легко сказать – «следить будем», когда уроков задавали всё больше и больше, а у Ирины Ивановны началось-таки чистописание.

– Всеволод! Кадет Воротников! Нет, положительно, вы пишете даже не как та самая курица лапой, куда хуже. Не понимаю, куда смотрели ваши прежние наставники? Вот зачем у вас в тетради косые линеечки? Чтобы удобнее было рисовать… что, паруса под ветром? Чепуха, Всеволод, вы прекрасно рисуете, костыли вам не нужны; да-да, значит, и чистописание освоите. Вот как вы перо держите? Когда ведёте волосяную линию, остриё ставите поперёк. При движении вверх острия прижимаются друг к другу, потому линия и тонкая. При движении вниз нажим чуть больше, линия шире; закругление по параболе… Так, всё понятно. Будете крючочки и палочки писать, кадет Воротников!

– Ирина Ивановна! Ну Ирина Ивановна!.. – взмолился несчастный Севка. – Нам Иоганн Иоганныч знаете, сколько всего задал?

– Что же задал вам господин Кантор?

– Задачи! Целых пять!

– Ха! Целых пять! Так небось лёгонькие!

– Нет, Ирина Ивановна! Трудные, очень!

– Кадет Нифонтов!

– Я, госпожа преподаватель!