Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир

Письма от будущих получателей наследства теснились на рабочем столе Альфреда среди предложений о пожертвованиях и бесчисленных анонимных призывов о помощи. В ноябре 1894 года Альфреда Нобеля спросили, не желает ли он принять участие в сборе средств на возведение памятника Джону Эрикссону, всемирно известному шведско-американскому изобретателю, с которым он в юности общался в Нью-Йорке. Несколькими годами ранее Джон Эрикссон скончался, его прах торжественно перевезли на родину. На создание статуи Альфред пожертвовал 500 крон. «Мои естественные наклонности – менее чтить мертвых, которые ничего не чувствуют и останутся равнодушными к нашим чествованиям в мраморе, а скорее помогать живым, страдающим от нужды. Однако какие же правила без исключений», – написал он в сопроводительном письме³⁷.

К концу 1894 года в мире, по словам Альфреда, «запахло порохом». Летом разразилась война между Китаем и Японией, и бои продолжались. В ноябре от почечной недостаточности умер российский император Александр III. Как его неподготовленный и довольно незрелый сын 26-летний царь Николай II справится с мировой ситуацией, оставалось только гадать³⁸.

Между тем Берта фон Зутнер в своих отчетах Альфреду с прежним энтузиазмом рассказывала о движении за мир. Она немного грустила от того, что их проект написания совместной книги не реализовался, но, как она писала ему в конце октября 1894-го, «каждый раз, видя Ваш почерк на конверте, я нетерпеливо вскрываю его с радостно бьющимся сердцем, потому что все ожидаю, что Вы скажете: “друг мой, я приеду и буду работать с Вами”». В ноябре 1894 года она пришла в ужас от новости, что некий Турпен изобрел новую гранату для военных целей, обладающую большей убойной силой. Ведь Альфред никогда не создал бы ничего подобного, не так ли? «Если бы Вы изобрели подобную машину, я уверена, что ее единственной целью было бы сделать войны невозможными, и посему это было бы самое благородное изобретение»³⁹.

До рубежа веков оставалось всего лишь пять лет, напоминала в своем письме Берта. Если движение за мир будет развиваться такими же темпами, официальный европейский режим мира может быть объявлен уже на Всемирной выставке в 1900 году. Она рассказала, что скандинавские страны остаются надежной опорой в борьбе за мир. Известно ли ему, что датское правительство только что решило поддержать Бюро мира в Берне из государственной казны? «Бюджет на дело мира – это нечто новое. Похоже, нашу организацию начинают рассматривать как “общественную пользу”», – писала Берта фон Зутнер⁴⁰.

Особое место среди скандинавских стран занимала Норвегия. Несколькими годами ранее норвежский стортинг направил обращение к шведскому королю. В своем послании парламент Норвегии потребовал, чтобы впредь все разногласия между Норвегией и прочими странами разрешались мирным образом через третейский суд. Требование было отвергнуто шведскими официальными властями, однако норвежские борцы за мир не собирались сдаваться⁴¹. Берта фон Зутнер только что получила вдохновляющее письмо от норвежского писателя и борца за мир Бьёрнстьерне Бьёрнсона, человека, которого она в письме Альфреду назвала «гений с Севера, как и Вы».

Бьёрнстьерне Бьёрнсон не только симпатизировал движению за мир. Он также был одним из лидеров норвежской кампании против шведского господства. Теперь он обещал Берте, что, как только Норвегия освободится от власти Швеции, страна немедленно возглавит антивоенное движение и превратит свою армию во внутреннюю полицию. «Один пример проповедует лучше, чем тысяча апостолов!» – писал он Берте фон Зутнер.

Далее Бьёрнсон объяснял, что большинство норвежцев утратило веру в благословение войны. В Швеции же все обстояло иначе. Там гонка вооружений шла полным ходом. «Общественное мнение в Швеции – так, по крайней мере, говорят мне – угрожает Норвегии войной, поскольку эта страна хочет сама контролировать свои собственные дела. Швеция хотела бы научить нас войне, чтобы мы стали хорошими боевыми товарищами».

Пожалуйста, приезжайте, поработайте с нами, повторяла Берта фон Зутнер Альфреду Нобелю. «Я работаю, борюсь, у меня есть вера… и еще у меня есть, несмотря на все невзгоды и преграды, покой в душе»⁴².

* * *

В свой день рождения в октябре Альфред получил в подарок от Ингеборг, старшей дочери Роберта, книгу Виктора Рюдбека «Римские дни». Книга ему очень понравилась, он восхищался «душевным благородством и совершенством формы» Рюдберга. В жизни 29-летней Ингеборг, много лет страдавшей от нервов и болезней, произошли перемены к лучшему. Наконец-то она встретила своего избранника, и летом они поженились. Ингеборг не скрывала от Альфреда, что она, по ее мнению, должна благодарить его за «поворотный момент в своем мрачном существовании». Она вспомнила, как они вместе предавались унынию. «Я помню и Твой взгляд, и интонацию в голосе, когда Ты однажды сказал так: “Ах, если бы дядюшка Альфред прожил так долго, чтобы увидеть эту маленькую девочку счастливой в замужестве”. Теперь этот день настал».