Алгорифма

Колесничий, имею узду
Своим чувствам, смирив их, заставив
Слушать разума голос, поставив
Так его, чтоб хвалили езду.

Я ещё упаду в борозду
Злаком добрым, потомство наставив,
Не на меч паду, душу преставив,

Я ещё потопчусь по грозду!
По одесному узнан бразду
И ошуйному Царь, скач отставив.

ЛУНА

История в весьма далёком прошлом,
О чём я рассказать теперь намерен,
Но да не молвят: «Врёт, как сивый мерин!»,
Случилась, уже пылью запорошлом.

Задумали исчислить универсум…
Один учёный муж в забвенье жеста —
Хватило бы нулей — один уже ста
Равняется, гугол-число разверз ум! —

Вписал последний стих в большую книгу
И был уже готов себя поздравить,
Кабы вдруг не случись ему направить
Взор в небеса: где лунному песнь игу?

Хоть сказка ложь, но ей весьма удобно
Изобразить попытку пересказа
Словами нашей жизни… Облака за
Как главное ушло, луне подобно?

Вот значит что писать по вдохновенью!
Прочтя, на это что б сказали вы вот,
Разве не тот же сделали бы вывод:
«О главном умолчал он по забвенью,

Обширную коммерцию с луною
Ведя свою и давнюю». Не помню,
А вспомню — на весь космос пробимбомню,
Как встретилась луна сперва со мною.

Меж тем известно: у мутаций лунных
Своя есть красота: однажды ночью
И я по вышних сил уполномочью
Её увидел, глыб певец валунных.

Волхвом в Халдее звали буквоведа
И звездочётом в Уре — рифмосклада…
Луны дракону сложена баллада
И в Англии… Кровит луна Кеведо.

Но прежде о луне, что кровью стала,
Кроме иных ужасных разнопрочеств
В книге чудес свирепых и пророчеств
Глаголет Иоанн сердцедостало.

А ещё раньше, как гласит преданье,
Перстом писал на зеркале грек кровью,
Ученики чьи с бровной лицегровью
По лунным пятнам делали гаданье.

Огромный волк в пустыне умирает.
Есть миф, что зверя странною судьбою
Было сорвать с небес ценою любою
И умертвить луну в миг, догорает

Последняя заря когда и ночи
Полярной наступает время. Север,
Который населяет народ-всевер,
Хранит легенду, и не зря он очи

Сощурил, на огонь глядя, что бездна
Морей в тот день каюк из ногтей мёртвых
Поглотит, потому что разум мёртв их,
А ноздри любят вонь, что сернопездна.

В Женеве или в Цюрихе со мною
Случилось, что стал юноша поэтом,
И сразу — я поймал себя на этом —
Очаровался полною луною.

Из скромных вариантов с достохвальной
Старательностью я искал эпитет,
Опять боясь, что прежде слово хитит
Этот Лугонес с наглостью бахвальной.

Янтарь, песок и цвет слоновой кости,
А также белизна юного снега
В стих позднего потомка печенега
Конечно напросились сразу в гости.