Алгорифма

Тогда, в сиянии луны,
Мне нравилось следить часами,
Как у реки под небесами
Лежат большие валуны.

И я смотрел на них в упор.
Так, в чёрном меркнущем сиянье
На непонятном расстоянье
Я вижу их и до сих пор.

Я не вижу ничего удивительного в том, что Борхес здесь цитирует мои стихи. Их очень высоко оценили знатоки. За цикл словесных ноктюрнов Арсений Тарковский посвятил мне своё стихотворение:

Из просеки, лунным стеклом
По самое горло залитой,
Рулады свои напролом
Катил соловей знаменитый.

Он был и дитя, и поэт,
И силы у вечера нету,
Чтоб застить пленительный свет
Такому большому поэту.

Он пел, потому что не мог
Не петь, потому что у крови
Есть самоубийственный срок
И страсть вне житейских условий.

Покуда при поздней звезде
Бродяжило по миру лихо,
Спокойно в семейном гнезде
Дремала его соловьиха.

Только те, чей не зол, но благ Или-я. — То есть: чёрт, образуемый тенью, как оптической, так и словесной. Преобразуется или не преобразуется он в светлого Ангела по пророчеству апостола Павла: «Сам сатана принимает вид Ангела света, а посему невеликое дело, если и служители его принимают вид служителей правды; но конец их будет по делам их» (2 Кор: 11,15)? — Вот в чём вопрос. Мой опыт показал, что преобразуется.

2

чёрный ящик — Устройство, именуемое «флешкой», в котором хранятся мои набранные тексты, светосень Господня — То есть: тень Иисуса Христа, о которой Павел сказал: «От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для вас премудростью от Бога» (1 Кор: 1,30).

Да, согрешила. А что тут такого? На нас вообще одежда лишь исподня, а в том, что мы стыдимся, змея кова… — Перифраз моего сонета:

Людей происхожденье таково:
Бог взял и вдохнул духа в вещество,
И духом Его образ и подобье
Запечатлело первосущество,

Прикрывшее листочком бесстыдобье.
— Адам, Адам, калачил ли ты сдобье?
— Жена, что Ты мне дал, она его
Калачила, ей самое удобье!

— А ты, Ева, не скажешь ли чего?
— Змей совратил меня и от него
Я научилась делать изгладобье.

На мне же кроме листьев ничего…
И вот, мы сшили это ниспадобье,
Ибо мы наги. Только и всего!

Спаслась в котором лишь Жены порода. — Перифраз стиха Апокалипсиса: «И рассвирепел дракон на жену и пошел, чтобы вступить в брань с прочими от семени ее, сохраняющими заповеди Божии и имеющими свидетельство Иисуса Христа» (Откровение: 12,17).

3

Предателя Иисуса Христа Иуду Симонова Искариота пытались оправдать неоднократно, особенно в первые века христианской эры. Всякая такая попытка немедленно объявлялась ересью, последователи которой жестоко преследовались христианской церковью. Впрочем, апологеты предателя не унимались вплоть до новейшего времени. Рассказ Хорхе Луиса Борхеса «Три версии предательства Иуды» как раз представляет собой такую апологию под маской беспристрастности. Впрочем, в наше просвещённое время Борхеса не анафемировали и на его интеллектуальное ёрничанье мало кто обратил внимание. Христианство как религия выдохлось настолько, что уже не способно даже на проклятие. Но именно на анафему претендую теперь я, ибо в своей апологии Иуды избираю стратегию не защиты, а нападения. Я намерен не просто оправдать «сына погибели» (Ин: 17,12), но обличить истинного предателя Иисуса Христа, которому приложимо данное определение. Пусть меня после этого сожгут на костре, а имя предадут вечному проклятию, если только моя апология заденет за живое утратившую последний авторитет церковь. Боюсь, однако, что мой труд сонно проигнорируют и он затеряется среди прочих невостребованных сочинений великой библиотеки Самиздата…