Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

– Он слишком тяжел для тушканчика.

– Уйдет, никуда не денется. Прикинься бревном и лежи тихо.

Ахмед повозился и затих. Только слышалось его беспокойное, натужное дыхание.

– Все, кажется, ушел! – обрадованно прошептал Ахмед спустя пару минут.

– Вот и отлично. Все, слушаем дальше!

– Шеф!

– Ну что?!

– Он вернулся и дышит мне в затылок! Я боюсь, шеф. А вдруг это медведь?

– Да что ты несешь? Какие медведи могут быть в пустыне?

– Почем я знаю! Фу-у, опять ушел. Слышите, песок шуршит?

– Ахмед, ты меня уже достал! Ушел и ушел, чего тебе еще надо?

Ахмед замолчал и вновь засопел, теперь обиженно.

Некоторое время опять все было тихо и спокойно, потом Махсуму показалось, что кто-то совсем рядом чавкает, противно так, с придыхом, словно наслаждается производимым эффектом. Махсум приподнялся на руках и огляделся по сторонам, но в темноте не было видно ни зги.

– Слушай, как там тебя… Шавкат! Завязывай жрать при исполнении.

– Я ничего не делаю, – донесся до ушей Махсума тонкий оскорбленный голосок совершенно с другой стороны. – И я очень мало ем, кстати!

– А кто тогда здесь развлекается?

– Наверное, тот тушканчик, – осторожно предположил Ахмед. – От меня ушел, а к вам пришел.

– Я этому тушканчику морду набью, если он сейчас же не прекратит чавкать! – рассвирепел Махсум, вскакивая с песка и поводя руками вокруг себя.

Чавканье и вправду стихло, но потом опять началось, причем с удвоенной энергией.

– Все! Хана тебе, гнусный тушканчик! Где ты прячешься? – Махсум сделал два шага по направлению к источнику звуков, нащупывая неведомого шутника руками. Вдруг руки Махсума уперлись во что-то узкое, шершавое и влажное. – Ага, вот ты где!

Чавканье сменилось озадаченным посапыванием.

– Сейчас, погоди.

Махсум похлопал себя по карманам штанов, куда он засунул на всякий случай дорогую бензиновую зажигалку, которую зачем-то спер у одного типа на автобусной остановке еще в своем времени. Махсум никогда не курил, но зажигалка была очень красивой, с давленым орнаментом на хромированной поверхности, и от желания обладать ей у воришки аж руки зачесались.

Достав зажигалку, Махсум откинул крышку и пощелкал колесиком. Посыпались искры, и на кончике фитиля вспыхнул яркий огонек.

– О великий шеф! – воскликнул пораженный Ахмед, подползая на коленях к Махсуму. – Вы укротили злобного ифрита, джинна огня! Простите, что я сомневался в вашем могуществе!

– Хр-р! Пф-р-р!

Огромная, кошмарная морда с крупными пеньками желто-коричневых зубов, длинной, узкой пастью и выпученными глазами тоже заинтересовалась пламенем, надвинувшись из темноты на Махсума. Раздвоенная верхняя губа переходила в крупный приплюснутый нос с узкими ноздрями. Ноздри возбужденно к чему-то принюхивались, то раскрываясь, то вновь сходясь. С нижней губы свисала пена, клочьями срывающаяся и падающая на песок.

Махсум, не ожидавший ничего подобного, инстинктивно отпрянул назад. На тушканчика животное вовсе не походило, даже по одним только габаритам.

– Фы-ыр! – выдохнула морда из ноздрей, задув пламя зажигалки.

Все вокруг вновь погрузилось во тьму. Зажигалка выпала из ослабевших пальцев Махсума. Что-то хрустнуло, звякнула цепь.

– А! – коротко вскрикнул Ахмед. – Шайтан! Это шайтан!

– Пустынный дэв! – крикнул еще кто-то из разбойников.

– Гуль! Я узнал его! – донеслось справа.

– Караул! Спасайся кто может!

– Мама-а!

Разбойники заметались, наскакивая друг на друга, натыкаясь непонятно на что в кромешной тьме и подвывая от ужаса. Махсум упал на колени, шаря рукой в поисках оброненной зажигалки. Кто-то пронесся мимо, наступив Махсуму на пальцы, когда ему уже удалось нащупать холодный металл. Махсум взвыл дурным голосом и затряс рукой.

– А-а, мы пропали! Пропали! – заголосил Ахмед.

– Хр-р!

– Помогите, меня кто-то лижет! Он меня сожрет! Ай-яй! – фальцетом надрывался Шавкат.

– Идиоты! – выкрикнул Махсум. – Факелы, давайте факелы.

– Где вы, шеф? – воскликнул Ахмед. – Я вас не вижу!

– Я здесь. Дай скорее факел!

– Вот, вот факел!

– Где?

– Да вот!

– Ай, ты мне в глаз ткнул, идиот! – возопил Махсум, приплясывая на месте и держась рукой за правый глаз, из которого градом полились слезы. – О, как больно!

– Простите, шеф! Скорее вызывайте ифрита, ну же!

– Какого еще ифрита, болван?

– Который у вас в железной коробочке сидит.

– Это зажигалка!

– Так зажигайте, чего вы медлите!

Махсум принялся щелкать колесиком. Огонек вспыхнул, и Ахмед поспешно ткнул в него факелом. Пламя лизнуло паклю, пропитанную смолой, и весело побежало по ней, чадя и быстро разгораясь.

– Стойте, идиоты, это же верблюды! – воскликнул Ахмед, когда потрескивающее, мигающее пламя выхватило из темноты сгрудившихся кучкой животных и людей. – Наш караван!

Разбойники, прекращая метаться, один за другим замирали на месте, оборачиваясь к ярко пламенеющему в ночи светочу.

– Верблюды?

– Как верблюды?

– Караван? Это же караван! Держи их, хватай!

– Ах вы, гады! Прикинулись шайтанами, пустынными гулями! Хотели нас напугать, да? Всех перережу!