Алиенист

На том монолог мой прервался: из башенки донеслась какая-то суматоха, голос Сары, за ним — Теодора. Они обменялись несколькими резкими словами, после чего Рузвельт вылетел на променад в сопровождении мисс Говард и нескольких людей в форме.

— Так! — громыхнул он, завидев меня, и двинулся ко мне, выставив обвиняющий перст. — Так вот какова плата за мою наивную уверенность в чужой порядочности. А я-то полагал, что имею дело с джентльменами. Разрази меня гром, мне следовало бы… — Тут он осекся, наткнувшись на два связанных тела и одно мертвое. Пару раз переведя растерянный взгляд с них на меня и обратно, Теодор переместил перст вниз: — Это что, Коннор?

Я кивнул и, задвинув свой гнев на Крайцлера подальше, всеми силами постарался изобразить крайнюю обеспокоенность:

— Да, и вы как раз вовремя. Рузвельт. Мы прибыли сюда в поисках Бичема…

К Рузвельту вернулось праведное негодование:

— Да, я знаю, — взревев он, — и если бы пара моих лучших людей не последовала за нанятыми Крайцлером пройдохами…

— Но Бичем так и не показался, — продолжал я. — Это была ловушка, подстроенная Коннором. Он хотел… вообще-то убить Стиви.

— Стиви? — недоверчиво протянул Рузвельт. — Мальчишку Крайцлера?

Я посмотрел на него с выражением глубочайшей серьезности:

— Рузвельт, Стиви был единственным свидетелем убийства Мэри Палмер.

Лицо Теодора осветилось пониманием, а глаза расширились за стеклышками пенсне.

— Ах вот оно что! — Он перевел обвиняющий перст с меня в небо. — Ну конечно же! — Лоб его сошелся складками. — Но что здесь произошло?

— К счастью, комиссар, — спасла меня Сара, почувствовав, что моя фантазия уже на исходе, — мы с детектив-сержантами успели как раз вовремя. — Она показала на труп Коннора с такой самоуверенностью, которой я за ней не подозревал никогда: — Между прочим, в спине у него вы найдете мою пулю.

— Вашу, Сара? — скептически отозвался Теодор. — Боюсь, я не совсем понимаю…

— Равно как и мы ничего не понимали, пока вы сами не навели нас на мысль о том, что Джон и Крайцлер что-то затевают. Хотя когда мы догадались, где они могут находиться, вы уже покинули Хай-Бридж. Однако на вашем месте, комиссар, я бы поспешила туда вернуться — ведь там по-прежнему дежурят ваши люди, а убийца пока так и не нанес удар.

— Да, — задумчиво вымолвил Теодор. — Да, я полагаю, вы правы насчет… — Тут до него дошло, что здесь что-то нечисто. — Позвольте. Я понимаю, что у нас тут… Если все это правда, тогда будьте любезны ответить: кто этот мальчик в башенке? — И он обратил свой перст на указанное строение.

— Право, Рузвельт, — начал было я. — Вам бы лучше…

— И где все остальные — Крайцлер и Айзексоны?

— Комиссар, — попробовала вмешаться Сара. — Я могу сказать вам, что…

— Спасибо, пока не стоит, — подвел итог Рузвельт. — Я не слепой и сам вижу, что здесь происходит. Сговор, а? Великолепно! Премного благодарен вам, господа. Сержант! — взревел он, и перед ним вырос один из полицейских. — Один из ваших людей пусть позаботится о мальчике, а этих людей — под арест. Обоих! Немедленно доставить их на Малберри-стрит! — Возразить мы с Сарой ничего не успели — обвиняющий перст закачался у нас перед самым носом. — Я собираюсь вам напомнить, кто здесь руководит Полицейским управлением, и напоминание это будет не из приятных!

Глава 46

Конечно, по большей части он просто выпускал пар. То есть, разумеется, Рузвельт действительно приволок нас под конвоем на Малберри-стрит и продержал несколько часов в своем кабинете, где мы имели удовольствие выслушать громоносную лекцию о чести и доверии. Но в конце концов я рассказал ему правду о том, что произошло ночью, — но лишь когда уверился, что Крайцлер и Айзексоны успели добраться туда, куда они так стремились. Я объяснил Теодору, что в действительности почти не лгал ему, поскольку сам оставался в неведении, пока не появился в опере; да и до сих пор не могу объяснить многое из того, что случилось на стенах резервуара, хотя объяснений этих я намерен добиться. И, разумеется, как только мне это удастся, я немедленно явлюсь на Малберри-стрит и обо всем доложу Рузвельту. Тот значительно успокоился, а когда Сара обратила его внимание на самое главное: Бичем, вне всяких сомнений, мертв, — Теодор даже как будто просиял. Как он уже говорил нам несколькими неделями ранее, успешное завершение дела много что значило для него лично (хотя, имея в виду множество связанных с ним сложностей, Рузвельту так и не удалось пожать его плоды в рассуждении профессиональном). Кабинет Рузвельта мы покинули около четырех утра, когда Теодор уже сменил жесткую критику ночных событий на характерные и обильные дифирамбы работе всего нашего отряда.