Алиса Коонен: «Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950

На Жданову он смотрел с любопытством, и Константин Сергеевич [Станиславский] при нем несколько раз сказал ей – «молодчина»337. И всем она понравилась, все кругом говорили [об этом. – зачеркнуто] о ней, и Вас. слышал…

Мне страшно, страшно…

Почва колеблется под ногами. Я должна ему казаться такой нескладной, глупенькой, жалкой…

Я с ума сойду.

2 [сентября 1907 г

.]

3 часа.

Была утром в театре. Вас. – не видала.

Ночь [слово вымарано] почти не спала.

Дум копошилось в голове без конца.

Может быть – я не актриса?

Эта застенчивость, эта боязнь сцены… Господи, правда, быть может – уйти, пока не поздно.

Но что делать? – я не способна ни к какому труду…

И потом – отказаться от сцены…

Нет, не хватит сил.

Зачем я так самолюбива…

Это же ужасно!

Сейчас съездила в театр – думала, может быть, Вас. там – нет никого. Пусто [в театре. – зачеркнуто] – только Владимир Иванович [Немирович-Данченко] и Мария Николаевна [Германова] занима[ются]338.

Грустно-грустно…

Я вся такая печальная…

Где она, куда девалась радость жизни?!

Как мне жаль себя, как жаль! – бесконечно…

Я уже обрекла себя на страданье, на вечную тоску…

Буду терпеть до весны.

Весна все покажет – стоит мне жить или прикончить разом.

Если бы, если бы можно бы забрать Вас., бросить все и уехать… далеко-далеко. Я [была. – зачеркнуто] бы согласилась расстаться со сценой, со своими, со всем. Я бы не задумалась ни на минуту.

Он – один.

Он – мое солнце, моя вера, мое – !

Скорее бы, скорее бы увидеть его.

Так беспокойно, так тревожно!

5 сентября [1907 г

.]. Среда

. не видала вот уже 4 дня.

Тяжело. Тоскливо.

[Только бы он. – вымарано.] Он презирает меня.

Сегодня, когда ехали с Жанной [Коонен] по Столешникову переулку, встретили его. Он поклонился так хорошо, так ласково улыбнулся…

Я вся рванулась к нему, всем своим существом.

Я так тоскую по нему…

Тревожно мне, сумбурно.

Работы много, и на сцене, и в школе. Ничего что-то не клеится, одно отчаянье…

Застенчивость проклятая.

Начинаю стесняться все больше и больше. Это погубит меня…

А я чувствую в себе творческую силу, настоящую творческую силу. Если отбросить стыд – я артистка большая…

Вчера вечером говорили со Знаменским339. Он говорил, что на экзаменах я прошла первым номером и что, вообще, я самая талантливая в театре. Это порадовало.

Приятно было. И ведь все верят в меня… А я…

Господи… Я мечусь, разбрасываюсь, трачу энергию на свою огромную любовь и с ума схожу от [сознанья. – зачеркнуто] мысли, что из меня может ничего не выйти. Господи, научи меня, как жить?!!

Играть настоящую большую роль…

Играть роль в Художественном театре!

Боже мой, и вдруг случится какой-нибудь скандал – вдруг перед выходом со мной обморок или еще что-нибудь… Ведь я же погублю спектакль, погублю пьесу…

Конечно, я этого не переживу.

6 сентября [1907 г

.]. Четверг

1 час ночи.

Сегодня такой радостный, приятный день. Сейчас так ясно на душе…

Словно ангелы поют…

Опять отошла вся, стала мягкая, хорошая…

Я верю ему…

Он сказал – «Я так люблю Вас сейчас…»

И в глазах светилась такая большая любовь…

Говорили в коридоре у лестниц. Я собиралась наверх, – он шел на сцену… Милый мой…

Запретил смотреть на [него. – зачеркнуто] себя. Нос раздулся, красное пятно огромное, неинтересный, и такой любимый… родной…

Единственный…

«Чувствует себя отвратительно».

Нина Николаевна [Литовцева] уезжает послезавтра.

Он так искренно обрадовался, когда увидал меня – ведь 4 дня мы не видались совсем.

«Сколько лет, сколько зим», долго жал мою руку, смотрел мне в лицо так ласково, так любовно.

[Третьего] дня Вахтанг [Мчеделов] сказал мне, что окончательно убедился сам в том, что Вас. побежден, хотя и носит имя победителя. Милый Вахтанг, сколько раз в тяжелые минуты он подбадривал меня, сообщая всякие свои приятные наблюденья и предположенья.

Любит, любит, любит…

Теперь это так ясно, так хорошо.

Прекрасна жизнь!

Сегодня на «Годунове» – выходило гораздо лучше. Василий Васильевич [Лужский] похвалил и за 11 картину, и за бал340.

Это подбодрило.

7 сентября [1907 г

.]

8 часов.

Сегодня лучше вела себя на «Жизни человека», меньше стеснялась, танцевала…

Ольга Леонардовна [Книппер-Чехова] намекнула на то, что хочет взять отрывочек – заниматься. Таю надежду, что выбор падет на меня.

Сейчас иду в театр. Должен быть Вас. Вид у меня отвратительный, но желанье увидать Вас. так велико, что не могу сидеть дома.

Говорить с Вас. по душам [совсем. – вымарано] не пришлось. Сидел Горев все время. Вас. в хорошем настроении, веселый, рассказывал Димкины341 сны – очень удачно, смеялся много. Хороший мой.

Он такой спокойный, ясный, твердый, – а я все мечусь и мечусь…

Хочется спать. Сегодня ночью почти не спала.

10 сентября [1907 г

.]. Понедельник

7 часов вечера.