Алька. Второе пришествие

А я, дабы оправдать русскую поговорку про новую метлу, начал вместе с Андрюхой и Володькой выбрасывать хлам в дворовый контейнер. Когда стало возможным как-то дышать, сел разбираться с делами отдела, переговорил с Юрой и Виктором относительно перспектив выполнения плана. Закончив с ними, взял лист миллиметровки и стал прикидывать, сможет ли отдел разместиться на запланированных под нас площадях на Лесной. Оказалось, что площадей надо вдвое больше, поехал к Рыжову согласовывать увеличение площадей. После недельных препирательств выделили ещё одну комнату, этажом ниже. Через пару дней решил посмотреть, как налажена работа у конструкторов и технологов, начал с конструкторов, пройтись по работникам сектора, поглядеть, чем занимается каждый конструктор. Сюрпризы начались с первой доски: барышня, не помню имени, проектировала вырубной штамп с подвижным съёмником для съёма полосы, из которой вырубалась деталь. Схема эта стандартная, давно известная, – съём обычно осуществляется за счёт пружин сжатия. Посмотрев, что вырубаемая деталь большой толщины, я поинтересовался:

– А какое усилие сжатия у вашей пружинки?

– Двести килограммов.

– А пружин у вас двенадцать, и следовательно, усилие съёма, которое они обеспечат, будет две и четыре десятых тонны.

– Да.

– Отлично, но если вы откроете справочник Романовского, который, я вижу, у вас пылью покрылся, то увидите, что усилия, которые создадут ваши пружины, не хватит для того, чтобы сдёрнуть полосу с пуансона. И что вы будете предпринимать?

– А я ещё пружин добавлю, у меня площадь съёмника позволяет.

– Как вариант это возможно, ну или пружины подобрать помощнее. А пресс-то нам позволит это сделать?

– В каком смысле?

– А в том, что в момент вырубки усилие сжатия пружин прибавится к усилию штамповки, и суммарное усилие может превысить усилие, развиваемое прессом.

В итоге так и получилось, пришлось подозвать руководителя.

– Юр, смотри, штамп почти закончен, а толку-то? Переделывать придётся.

– Алик, не успел, всё исправим.

– Ну ладно, посмотрю, что у остальных.

У остальных было получше, но ляпы тоже присутствовали, уходя, я окликнул Юру.

Закрыв дверь в кабинет, мы обсудили дела его сектора.

– Юр, ты погляди. У тебя работник три дня сидит, штамп рисует, а его переделывать придётся, так у тебя всегда проблемы с планом будут. Нельзя так работать.

– Мне что, писать заявление на увольнение?

– Что ты как баба, сразу в истерику – заявление писать. Надо не заявления писать, а стиль работы менять.

– Рядом с каждой сидеть я не смогу, мне и без них времени не хватает.

– Будешь с ними рядом сидеть постоянно, то и заявления твоего не нужно, я тебя сам уволю. Ты зав. сектора. Ты же сам знаешь, с чего начинать проектирование, вот ты и с них, когда работу выдаёшь, требуй, чтобы они сначала прикидывали схему штампа, усилие деформирования или пробивки-вырубки, усилие съёма, схему удаления высечки и отштампованной детали. Они помозгуют, покажут тебе, ты одобришь, а тем, кто не справится, поможешь, а потом они приступят к проектированию. Со временем сам убедишься, меньше ляпов будет, так что давай, действуй.

Собственно, я пересказал ему, то, как была организована работа в отделе, в котором я начинал работу конструктором в 1969 году.

Ознакомление с работой технологов чуть не ввело меня в ступор, сходные техпроцессы я писал, работая старшим техником, – прошло семнадцать лет, ничего не поменялось.

Технологи сидели и строчили в листах техпроцесса: взять заготовку, смазать маслом, уложить в ложе штампа, нажать на кнопки включения, пробить отверстие, переместить на следующую позицию, нажать на кнопки включения, положить отштампованную деталь в корзину. Указывали вид оборудования, делали несложные расчёты, чертили эскизы заготовок по переходам. Поскольку работу брали самую простую – к сложной персонал был просто профессионально не готов, основное время занимала писанина: взять, уложить, переместить и выкинуть всё к чёртовой матери.

Всё увиденное сподвигло меня к тягостным размышлениям, как Николая Гавриловича сто двадцать пять лет назад, сидел и тоже думал – что делать. Одномоментно заполнить отдел более-менее приличными специалистами не представлялось возможным, быстро выучить – тоже маловероятно.

Отвлёк меня появившийся Папавян, познакомились, поговорили.

– Сказать по совести, я был против того, чтобы вы у нас в отделе приземлились, но директор был убедителен. С вами сколько сотрудников к нам вольётся?

– Я один пока.

– Ну это понятно, а сколько у вас есть, сколько будет, мне же надо по площадям, под вас о чём-то с руководством говорить.

– У меня никого нет, я, признаться, на ваших рассчитывал.

– Интересное кино, у нас же отдел штамповки, одни кузнецы?

– Неважно, я бы обучил.

– Хорошо, я переговорю с нашими, может, кто-нибудь захочет.

Я переговорил с сотрудниками, сообщил:

– Народ, у нас в отделе, чаяниями руководства института, появился сектор литья по выплавляемым моделям. Есть желающие поменять специализацию?

Из отдела только Компотова Елена изъявила желание перейти к нему в группу.