Алхимик и королевский ингредиент

Сейн глянул в серое небо, прикрыл глаза. Он не хотел, но все равно пришлось спрашивать: уж очень не понравилось ему это «кормить».

– Совсем ты издалека, раз про нашу лису-огневку не слыхал, – крякнул староста. – Повадилась, значится, к нам лиса огненная. Уж не знаю, колдунство какое али кара богов… Первый раз, как ее приметили, по полям носилась. Ох, сколько мы тогда урожая потеряли! Год голодный был, так что до сих пор живот от воспоминаний сводит. По следующей весне, значится, в курятник к нашим охотникам залезла.

Староста кивнул на братьев, они уже тащили клетки обратно в деревню.

– Два дома тогда огонь забрал. Ну, отстроились, всей деревней помогали как могли. На третий год решили мы, значится, кур подальше относить. Лиса брюхо набьет и во дворы не лезет. С тех пор так и спасаемся.

– И что, всех кур одна сожрет?

– Не-е! Кого на месте выпотрошит, крови попить, кого с собой унесет. Но не всех, значится, не всех. Это мы, так сказать, для шуму столько нагоняем. Чтоб наверняка не пропустила.

– А сам-то ты лису ту видел? – уточнил Сейн.

– А то! Как тебя сейчас! Морда наглющая, глазищи шельмины сверкают, а заместо шерсти пламя так и пляшет… – Староста так увлекся, что слишком сильно дернул ус: между пальцами остались торчать несколько пожелтевших волосков. – Намедни мужики снова огни со стороны леса видели, а утром на самой опушке пень обугленный нашли. Теплый еще. Время, значится, пришло…

Сейн устало потер виски. Они с Марго задержались в деревне всего на день, переждать ливни и поесть горячего из печи. Всего день, а он успел проморгать королеву, которая станет теперь кормом для огненной лисицы.

…Всадник нагнал их со старостой на обратном пути. Высокий, с копной сивых волос, спадающей на плечи. Сейн подумал, что видел это лицо совсем недавно, помоложе и не такое заросшее.

Староста представил старшего из братьев как своего лучшего ловчего.

– Добыл чего?

– Последняя нора.

Патлатый сбросил с лошадиного крупа пару дохлых лис. Следом из мешка полетели окровавленные комочки шерсти.

– Давить детенышей сапогом – с этим только лучшие справятся? – поморщился алхимик.

Ловчий сплюнул.

– В них могло быть семя бесовское. Второй огневки нам не надобно. – Он повернулся к Старосте. – Ямы готовы.

Сейн наклонился к мертвым лисятам. Вынул из-за голенища короткий нож и срезал немного шерсти.

* * *

Лишь сумерки перешагнули околицу, охотники засели в кустах перед загоном и во все глаза принялись высматривать огневку.

Сейн ждал неподалеку, рядом переминался с ноги на ногу староста. Невысокий, пузатый, с добродушным взглядом, он ничуть не походил на обычно заносчивых теззарийцев. Когда они встретились впервые, деревенский голова занемог животом до дрожи в коленях, но зелье алхимика вмиг отвело недуг. С того момента проникся староста к Сейну уважением, а потому болтал при нем не стесняясь.

– … уж не знаю, за что боги такую напасть…

– Богам до вас дела нет, уж поверь, – ответил алхимик, не отрываясь от загона. – Демонов тоже курами не остановить. В животных обычно вселяются духи полуразумные, бесы по-вашему. С такой же звериной натурой. В одном ты прав – неспроста.

К ним подкрался Щука, младший из братьев. Рука его как бы невзначай всегда лежала на ноже.

– Не дергайтесь только, – сказал он тихо.

– Как ловить-то будете? – спросил Сейн.

Щука зыркнул на старосту, тот вздохнул. Весь день он пытался отговорить братьев-охотников от рисковой затеи.

– Земля здесь глинистая, вода не уходит. Как ливни пройдут, одна топь.

Щука рассказал, как они рыли ямы, в которых собралась вода, и как прятали их под слоем дерна.

– А как еще? – Он резким движением, без единого звука, придавил мошку на подбородке. – Стрелы ее не берут. Собак тоже не спустишь, вся пылает. Водой будем брать!

– Не натворить бы большей беды… – простонал староста.

Сейн покачал головой:

– Сильного духа таким не возьмешь. Его можно изгнать или подчинить, но сначала нужно выяснить…

– Шел бы ты отсюда, советчик, – раздался над самым ухом шепот второго брата. Алхимик почувствовал смрад его дыхания и не стал оборачиваться, чтобы не видеть лица в воспаленных чирьях.

Когда охотники вернулись по местам, староста придвинулся к Сейну, зашептал:

– Они свое дело знают, то правда. Лучшие ловчие в этих краях, круглый год дичь бьют. Мясо у них, шкуры, все по высшему разряду. Только вот… – Он замялся, оглянулся через плечо. – В деревне их не шибко жалуют. Они, значится, добычу сразу не убивают, калечат сперва. Забава у них такая: раненого зверя веревкой задушить иль каменьями голову разбить. А то и похуже…

Сейн слушал, доставая из сумки склянки. Из первой отпил, из второй капнул густого масла на руки, растер между пальцами и за ушами.

– Я уже и так и эдак вразумить пытался. Но что с них взять, безотцовщина. Мамку их медведь загрыз, еще когда Щука, младшенький, ходить научился. Бабка растила, но какая у старой бабы управа? Да и та померла пару зим как. А как дом им лисица сожгла, совсем одичали…