Алхимик и королевский ингредиент

Вода нагрелась. Линда подняла крышку медного котелка и принялась срывать листья с пушистых кустиков в горшках, добавила горсть свежей земляники. Сейн следил за ее руками, чистыми и опрятными. Так и не скажешь, что работает с землей. Похоже, подумал он, жрица лукавит и какими-то заклинаниями все же пользуется.

– Как это было?

– О себе, как погляжу, ты совсем не хочешь говорить?

– Мы обо мне и говорим.

Линда вернула крышку на место, уперлась ладонями в стол. Сдула со лба непослушную челку.

– Ладно, хотя и не понимаю, что изменится от моего рассказа. Как это было? Страшно, Сейн. Когда ты бежал от казни, недовольство лишь усилилось. Толпа хотела крови, и ей не важно было, твоя это будет кровь или нет. Любой заклинатель сгодился бы. Волна гонений прошла по всему королевству. Стража боролась с самосудом… без особого желания, как ты понимаешь. Люди просили короля сделать хоть что-нибудь, но во дворце молчали слишком долго. Лейненгены воспользовались настроением знати, чтобы посадить своего человека на трон. И тот развязал руки жрецам.

Сейн кивнул. До этого момента он все знал и сам.

Теззарийская система престолонаследия не встречалась больше нигде в Верхнем Серпе. Короля здесь пусть и пожизненно, но избирали. Большой совет мог длиться месяцами, непременно с пышными турнирами, выездами на охоту, богатыми пирами и одной-двумя смертями от яда или кинжала. В совет входили все влиятельные дома, представители гильдий, крупных городов и жречества.

Закон гласил, что каждый человек достаточно знатного рода может выдвинуть свою кандидатуру. В жизни все было проще: вот уже вторую сотню лет корона передавалась между двумя семьями: Лейненгенами и Вельфами.

Злые языки шутили, что головы золотого дракона на гербе Теззарии – эти две семьи. И одна голова постоянно норовит укусить другую.

Великие Храмы всегда поддерживали Лейненгенов, и неудивительно, что именно их человек занял престол в смутное время.

– Закон больше не защищал заклинателей. Да и с храмовыми паладинами бороться не то же самое, что с селянами. Чародеев забирали прямо из домов. Тех, кто сопротивлялся, казнили быстро. Кто приходил сам – лишали сил и отпускали, но это не делало их чище в глазах народа. Академия стала единственным безопасным местом. Пока однажды…

Голос Линды сорвался. Сейн представлял, как невидимый ланцет вскрывает ее зажившие раны, но не мог заставить себя это остановить.

– …однажды двое третьекурсников сбежали, наплевав на запреты покидать академию. В бордель, представляешь? Девушки отказались их обслуживать, хозяин с дружками грозили поломать ноги. Студенты были пьяны, дерзкий тон их только сильнее распалил… Можешь представить, что было дальше.

Сейн представить мог, даже очень хорошо. Вспомнил залитый пламенем муравейник во внутреннем дворе. На третьем курсе уже начинают учить боевые заклинания.

– Это стало последней каплей. Король издал указ закрыть академию, и тогда сюда пришли жрецы… Ночью. Вырывали спящих из постелей. Я засиделась в библиотеке, мне никак не давался какой-то из стихийных знаков, а картинки в учебнике такие непонятные: где указательный палец, где средний, не разобрать… Теперь на месте библиотеки алтарь. Они сжигали книги, Сейн! Студентам старше второго курса предложили выбор: лишение силы или эшафот. Почти все, кто не успел бежать, выбрали первое.

В саду за окном разгулялся ветер. Марго с Иолантой успели куда-то уйти.

Давил вид опустевшей лаборатории, но куда сильнее Сейна донимала пустота в груди. Та самая, что он впервые изведал семнадцать лет назад.

Линда сняла с решетки котелок и разлила отвар по глиняным кружкам. Подала одну алхимику, он благодарно кивнул.

– Если хочешь, я могу узнать на кухне, осталось ли…

– Не стоит, спасибо. – Сейн подул над кружкой. – А что с кубком?

– Его украли, – ответила Линда, помедлив.

– Украли?

– Меня здесь не было, когда это случилось. Жрецы поначалу хотели уничтожить кубок… Но даже они побоялись той силы, что могут освободить. Иногда я их понимаю. – Она не поднимала глаз, тихо цокала ноготками по краю кружки. – Я видела, как заклинатели дают сдачи. И никогда не забуду.

Она сказала «заклинатели», отметил про себя Сейн. Не «мы», не «наши»; будто забыла, что когда-то носила такую же мантию. Сейн не забыл.

– Ты спрашивала обо мне? Что же, я много путешествовал. Видел живущих в тени Великого сантарийского Храма: золота с его крыш хватило бы накормить всех нищих королевства. Плавал на кораблях архелонцев и корпариканцев, чьи моряки втайне от жрецов мастерят перед выходом в море обереги из ракушек и обломков погибших шхун. Я торговал с кочевниками, что приносят жертвы на границе Безлюдных земель, и жил среди племен Черного архипелага, которые и не слышали о богах с большого материка, а сами поклоняются гигантской рыбине. И каждого из них вера в первую очередь учит бояться. Не брать больше, чем положено. Но те немногие, способные отбросить этот страх, начинают пугать сами, одним своим существованием.

Он сделал глоток все еще горячего, но уже не обжигающего отвара. Вкусно.