Алхимик и королевский ингредиент

Марго подождала, пока голос исчезнет, и опасливо покосилась на сумку алхимика:

– А она правда может… Ну, человека съесть?

– Не думаю. Но на всякий случай стараюсь держать ее подальше от собак и маленьких детей.

Он уже открывал дверь трактира, и королева не успела прочесть по его лицу, сколько шутки было в тех словах.

* * *

На следующее утро они снова отправились в порт, но быстро поняли, что ловить там нечего. Причал на всю длину заполонила городская стража, сердитые матросы и крикливые торговцы, успевшие оплатить морскую перевозку своих грузов. Понаблюдав немного за сборищем, больше похожим на набирающую силу штормовую волну, Сейн с Марго поспешили уйти подальше от гвалта толпы, чтобы не оказаться в самой гуще, если дело дойдет до кулаков.

Их шансы попасть на корабль до сезона бурь разбивались в морскую пену.

Они уселись на каменном парапете в конце причала. Внизу на песчаной отмели удили мальчишки. Баловство, конечно. Основной промысел шел на противоположном берегу узкого залива, где корабли не распугивали рыбные стайки тяжелым брюхом и не мешали ставить сети.

Отсюда было хорошо видно почти весь город, выползший из воды на покатый склон.

В эрлингах строили практично, угловато. Толще и шире – первая наука даферленских зодчих. Архитектура Теззарии нарочито тянулась к небу своими башнями, шпилями, стрельчатыми окнами и в сравнении показалась Марго едва ли не вершиной вкуса.

В Рифстелле же плотные ряды аккуратных домиков из разноцветного камня были одинаково далеки как от грубости, так и от помпезности. Порой кособокие, но от того не менее уютные, они обещали долгожданный покой всякому, кто сбежит под их крышу от бушующей стихии.

Больно было думать, что над этими крышами вскоре может подняться зарево войны. Марго вспомнила предсказание Иоланты и поежилась.

Не все в городе придерживались военных настроений. Многие считали, что нынешний король – узурпатор, как шепотом звали его малочисленные противники, – слишком много внимания уделяет слухам о возвращении старого – истинного, если прислушаться к тому же шепоту, – короля. Обвиняли в излишней предосторожности, граничащей с малодушием.

Новый король ждал нападения с моря. Собирался ли он пополнить флот, защищающий залив, торговыми судами? Или опасался, что его капитаны переметнутся под флаги некогда свергнутого противника?

– Старый король, – сказала Марго медленно, будто пробуя на вкус неожиданную мысль. – Они все старые. Что он собирается делать с троном, если не сможет на него самостоятельно взобраться? Ему ведь уже восьмой десяток пошел. Вот и… – Она запнулась, едва не сказав «моему». – Королю Даферлена было семьдесят четыре. Даже если к власти придет его брат, он младше всего на десять лет! Почти семьдесят королю Гельдарата, по шестьдесят с лишним королям Лагии и Галонии, королю Теззарии пятьдесят… шесть? Верхним Серпом правят старики.

– Когда бердонский король захватил власть, ему было едва за тридцать, – заметил Сейн. – То есть сейчас ему чуть за сорок.

– Да. Единственное исключение. Никогда не задумывался, каким был бы мир, если бы его держали… руки помоложе?

– Вроде твоих?

В его вопросе не было ни капли насмешки.

Марго не ответила.

Советник говорил, у нее неплохо получается. Ему удалось заразить ее тягой к «делам государственной важности», как он это называл, приучить обращать внимание на проблемы, до которых не было дела злобному упырю на троне. Латать дыры, пока другие старательно их не замечают. Она еще только училась, в основном на мелочах, но лелеяла надежду однажды сделать что-нибудь действительно важное.

Он вернул ей повод просыпаться по утрам.

Марго гнала от себя эти воспоминания всю дорогу из Даферлена. Хороша королева, бросившая королевство! И все же в мыслях она продолжала себя так называть, пусть и наедине с собой. Иначе все страдания, что выпали на ее долю за корону, которую она не просила, оказались бы приниженными и обессмысленными.

– Дело не в одних стариках, – сказал алхимик после долгого молчания. – Старость лущит душу, обнажает то, что заработал в молодости. Проблема изгнанного короля не в его возрасте, а в том, что, когда он приказал жечь свои же деревни… В том, что никто не отхлестал его у позорного столба, едва он заикнулся об этом. Он велел обрушить огонь с неба, и все бросились исполнять. Лишь один придворный заклинатель, Гильемор, выступил против. В итоге он и поднял новую волну восстания. Привел к власти нынешнего короля, за что был пойман и сожжен сам.

– Я читала о Гильеморе Горящем, – кивнула Марго. – Не поняла только, почему его так прозвали. Чья-то злая насмешка?