Аллея кошмаров

«Ладно, осмотрюсь, а вечером смотаюсь отсюда», – сказал он себе. Он надел пальто, взял шляпу и перчатки и спустился по мраморным ступеням с вытоптанными в них ложбинками, легко касаясь старых перил черного дерева. На гостиничном крыльце он достал из портсигара сигарету и прикурил, ладонью загородив огонек зажигалки от октябрьского ветра.

Ранним утром листва конского каштана золотым дождем опадала на лужайки парка, где фонтан уже выключили на зиму. В центре фонтана бронзовый мальчик с бронзовым зонтиком улыбался несуществующему дождику.

Стэн прошел по южной стороне парка и свернул на Мейн-стрит. Магазин игрушек Майерса расширился и занял дом по соседству. В витринах красовались коробки с авиаконструкторами для сборки самолетов с моторчиком на резинке. Механические тракторы. Маскарадный костюм, похожий на облегающую красную пижаму. Игрушечная ракетница. Игрушки для нового поколения.

Кондитерская Лефферта была закрыта, но в витрине стояли железные подносы с золотистой помадкой, украшенной цветками из миндаля. Леффертовская помадка – не осеннее, а зимнее лакомство. Хотя как-то раз, осенью, он все-таки принес пакетик помадки на игру, они тогда выиграли у сборной Чилдерской школы.

На окраине города Стэн засмотрелся на холмистый пейзаж. Там, на отроге, когда-то стоял фермерский дом. Может быть, сгорел или его снесли. На горизонте темнел лес, пешком до него слишком далеко, да и ходить туда теперь незачем. Мать наверняка давно умерла. А, все равно. И отец умирает.

Может быть, не дожидаться вечернего поезда, а уехать пораньше на междугороднем автобусе? Или накупить журналов, вернуться в гостиницу и читать до вечера? Полдень давно миновал, но до вечера ждать еще долго.

Узкая улочка привела его в знакомые кварталы; кое-где виднелись опустевшие участки, с провалами погребов там, где раньше стояли дома.

Не вполне сознавая, куда идет, Стэн остановился только у здания школы. В этих краях предпочитали прямоугольные кирпичные дома, но какой-то давно почивший умник в местном образовательном совете решил, что школа должна выглядеть иначе: серый камень, створчатые окна, как в английских колледжах. Во дворе школы еще зеленел газон, а плющ над входом алел, провожая уходящий год.

Прохладным июньским вечером Стэн, с белой гвоздикой в петлице синего пиджака и в белых брюках, сидел на сцене, разглядывая собравшихся в зале. Распорядитель что-то бубнил. Стэн увидел отца, в десятом ряду. В одиночестве. Повсюду сидели супружеские пары, только отец Стэна пришел один.

– …Стэнтон Карлайл награждается медалью имени Эдвина Бута[42] за успехи в декламации.

Он стоял перед залом, но не замечал аплодисментов; он попросту их не слышал. Волнение приятно согревало грудь. Сила обращенных к нему взглядов вознесла его над черной бездной уныния, в которой он пребывал весь вечер. Потом он повернулся и внезапно услышал аплодисменты, увидел отца – он лучился улыбкой, громко хлопал в ладоши и оглядывался по сторонам, наблюдая, как аплодируют остальные.

– Такси!

Старенький лимузин остановился. За рулем сидел Эйб Янгхазбенд, который не узнал Стэна, пока тот не сказал, куда ехать.

– А, так вы сынок Чарли Карлайла будете? Давненько вас здесь не видали.

– Шестнадцать лет… Почти семнадцать.

– Надо же. Ну, у нас здесь много изменилось к лучшему. А правду говорят, что вы заделались проповедником?

– Вроде того. Только я больше лекции читаю.

Они свернули с проезжей дороги, проехали по знакомой улочке, обсаженной кленами, алевшими в лучах полуденного солнца.

– А я думал, вы в артисты пойдете, на сцене будете выступать. Я до сих пор вспоминаю ваше представление в клубе Оддфеллоуз[43]. Вы тогда попросили у шерифа Донегана его карманные часы и притворились, что расколотили их. Ох, как у него физиономию перекосило! Но вам, наверное, надоели фокусы. А мой сынок их обожает. Все время заказывает какие-то книжки. Ну вот, приехали. Говорят, в последнее время Чарли сильно сдал, а на прошлой неделе ему было совсем худо.

Дом казался крошечным и запущенным. К боковой стене пристроили наружную деревянную лестницу и проделали дверь на чердак. Газон был неухоженным, с проплешинами. Клены у дома срубили. Там, где когда-то стояла будка Цыганка, еще темнело квадратное пятно. Земля забывает медленно.

Дверь отворила седая грузная женщина с обиженно поджатыми губами. Клара Карпентер. Надо же, как она разжирела!

– Как поживаете, миссис Карпентер?

– Миссис Карлайл. Ой… – Настороженное выражение лица чуть смягчилось. – Вы, должно быть, Стэн Карлайл. Входите. Ваш отец по десять раз за час спрашивает, когда же вы приедете. – Она понизила голос. – Ему совсем худо, но лежать не соглашается ни в какую. Может быть, вы его уговорите? У него сердце слабое. Чарли, к тебе пришли! – крикнула она наверх и сказала Стэну: – Ну вы же знаете, где его спальня. Я следом за вами поднимусь.

Лестница, перила, за двойными дверями в гостиную видны две дурацкие вазы на каминной полке. Чугунная решетка камина. Обои другие, и коридор верхнего этажа изменился, но Стэн не стал выяснять, как именно.