Аллея кошмаров

Стэн поставил пепельницу на край стола. Она снова упала. Он не заметил. Он во все глаза глядел на женщину в дверях на пороге кабинета. Неловко встал, сделал шаг к ней и пошатнулся. Уловил аромат духов. Серые глаза, огромные, как блюдца, как глаза котенка, если глядеть на него нос к носу. Маленький рот с полной нижней губой не накрашен помадой, а чуть тронут блеском. Женщина молчала. Он попытался войти в кабинет и едва не упал; обхватил ее за талию и не выпускал, понимая, что он дурак, что сейчас его поразит некая грозная сила, что ему хочется рыдать, опустошить мочевой пузырь, вопить во все горло, уснуть и, сжимая ее в объятьях…

Стэн ничком растянулся на полу, потому что она взяла его за плечи, повернула к себе спиной и изящной ножкой саданула ему под колено. Теперь она склонилась над ним и обеими руками выворачивала ему правое запястье; боль в растянутых до предела сухожилиях не позволяла двинуться. Выражение ее лица не изменилось.

– Его преподобие Стэнтон Карлайл, – сказала она. – Проповедник церкви Вышнего Благовеста, знаток символизма Таро и учитель йогического дыхания, специалист по материализации кисейных призраков… Или вы предпочитаете волшебный фонарь? Короче, если я тебя сейчас отпущу, обещай вести себя примерно.

Стэн закрыл глаза рукой. Слезы струились по лицу, затекали в ухо.

– Обещаю, – выдохнул он.

Ловкие пальцы разжались. Он сел, спрятал лицо в ладонях, вспомнил смятую подушку с ароматом духов. Стыд накатывал волнами, свет резал глаза, а слезы не останавливались. В горле застрял какой-то ком.

– Вот, выпей.

– Что… что это?

– Бренди.

– Я не пью.

– Пей, кому говорят. Быстро.

Он слепо потянулся за стаканом, вздохнул, опустошил его и закашлялся. Бренди обожгло горло.

– Теперь вставай и садись вот сюда, в это кресло. Открой глаза и посмотри на меня.

Доктор Лилит Риттер сидела за широким письменным столом красного дерева.

– Я так и знала, Карлайл, что ты ко мне заявишься. У тебя кишка тонка гонять призраков в одиночку.

Карта XII Звезда

Озаряет нагую деву, которая орошает сушу и море таинственными водами из урн.

– Ложись на кушетку.

– Я не знаю, о чем говорить.

– Ты каждый раз так говоришь. О чем ты думаешь?

– О тебе.

– Что обо мне?

– Я хочу на тебя смотреть, а ты сидишь так, что мне тебя не видно.

– Когда ты ложишься на кушетку, прежде чем откинуться назад, ты всегда приглаживаешь волосы. Почему?

– У меня примета такая.

– Объясни.

– У каждого, кто выступает на сцене, есть свои приметы. Например, какие-то действия за кулисами, перед тем как выйти к публике.

– И почему ты именно так делаешь?

– По привычке. В детстве у меня на затылке торчал хохолок, и мама велела мне его приглаживать.

– Ты только поэтому так делаешь?

– А какая разница?

– А ты подумай. Кто-нибудь из твоих знакомых так делает?

– Нет. Давай сменим тему.

– О чем ты думаешь?

– О пианино.

– Продолжай.

– Пианино. Есть люди, которые играют на пианино. А другие поют. Моя мама пела. Когда она пела, отец уходил в столовую, пошептаться с кем-нибудь из приятелей. А остальные гости сидели в гостиной, слушали, как мама пела.

– Она себе аккомпанировала?

– Нет, аккомпанировал ей Марк. Марк Хамфрис. Он сидел и смотрел на нее, будто раздевал взглядом. И приглаживал волосы, вот так…

– Ну вот.

– Но это же глупо! С чего бы мне перенимать привычку у этого типа? Когда мама с ним сбежала, я по ночам не спал, все придумывал, как бы его убить.

– По-моему, ты им восхищался.

– Это дамочки им восхищались. Он был такой здоровяк, крепкий, с глубоким басом. Дамочки от него были без ума.

– Хамфрис пил?

– Да, в меру.

– А твой отец?

– Нет, никогда. Он белоленточник, член Общества трезвости.

– В день нашей первой встречи я предложила тебе выпить бренди, чтобы ты пришел в себя. Ты сказал, что не пьешь спиртного.

– Черт возьми, не надо все представлять так, будто я хочу походить на отца. Или на Хамфриса. Я их обоих ненавидел.

– Но от выпивки отказывался.

– Не из-за них.

– А из-за чего?

– Не твое де… Не хочу об этом рассказывать.

– Мне платят за то, чтобы я слушала. Не спеши. Придет время – расскажешь.

– Мне тогда, ну, в первый раз, показалось, что бренди пахнет как денатурат.

– А ты что, пил денатурат?

– Нет, боже упаси. Это Пит…

– Какой еще Пит?

– Да я его фамилии не знаю. Мы гастролировали в Миссисипи, остановились в городке Берли. С нами был один цирковой, Пит. Тот еще забулдыга. Однажды напился денатурата и помер.

– А голос у него был глубокий и звучный?

– Да. Как ты догадалась?

– Не важно. Кто он для тебя?

– Никто. То есть он…

– О чем ты думаешь?

– Черт, ну хватит меня уже морочить!

– Не спеши.

– Он… он был мужем Зены, гадалки. Она гороскопами приторговывала. А я… в общем, я завел с ней интрижку хотел вызнать побольше как менталисты работают она была женщина видная я за ней ухлестывал а чтобы Пит нам не мешал дал ему выпить кто ж знал что в бутылке денатурат или я просто забыл ну он и помер а я перепугался что меня обвинят мол я его нарочно отравил но пронесло. Вот и все. Довольна?

– Продолжай.