Аллея кошмаров

– Миссис Мериуэзер, прошу прощения за беспокойство. Видите ли, я увлекаюсь генеалогией. Разыскиваю родственников по материнской линии, Кедлов. В одном из старых городских справочников мне встретилось упоминание о том, что в вашем пансионе была жиличка с фамилией Кедл. Давно, лет тридцать пять назад. Но вы, наверное, не помните…

– Молодой человек, я все прекрасно помню. Как же, очень милая девушка, Дорис Кедл. Заражение крови. Отвезли в больницу, но поздно. Она умерла. Похоронена на кладбище для бедных. К сожалению, мне так и не удалось связаться с ее родными. Я оплатила бы место на приличном кладбище, но свободных денег не было, а в складчину жильцы не захотели.

– Она из нью-джерсийских Кедлов?

– Вполне возможно. Хотя, помнится, она говорила, что родом из Пенсильвании. Из Тьюксбери.

– А скажите-ка мне, миссис Мериуэзер, вы, часом, не из массачусетских Мериуэзеров?

– Кстати, молодой человек, моя бабушка действительно была родом из Массачусетса. По отцовской линии. А если вас интересуют Мериуэзеры…

– Миссис Кедл, мы думали, что владеем полной информацией, но у нас возник ряд дополнительных вопросов… – Темный костюм, кожаный портфель, очки в роговой оправе, галстук-бабочка в горошек – все указывало на государственного служащего.

– Ой, входите, входите… Я тут хотела найти фоточку Дорри, да позабыла, куда задевала с прошлого раза, как вам показывала.

– Итак, Дорис Мэй, ваш второй ребенок, если не ошибаюсь. Миссис Кедл, фотографию вы спрятали в Библию, – сухим скучающим голосом произнес чиновник. Устал, наверное, целыми днями ходить по чужим домам, приставать к людям с расспросами. – Давайте-ка проверим. Вот она, спряталась между страниц, вы просто не заметили. Кстати, когда именно ваша дочь окончила среднюю школу?

– Так ведь она ее не кончала. Пошла на курсы делопроизводства, потом сбежала в Нью-Йорк, а больше мы ее не видели.

– Благодарю вас. Вы упомянули, что ваш супруг с тринадцати лет работал на шахте. А случались ли у него несчастные случаи на производстве? Такие, когда ему приходилось оставаться дома больше чем на день?

– Боже мой, вот про них я вам все расскажу. Однажды, как мы только поженились, я…

Служащий статистического бюро медленно шел к единственной трамвайной линии городка. В его портфеле лежала фотопленка, запечатлевшая обе стороны почтовой открытки – дешевой фотографии, снятой на Кони-Айленде. Девушка, сжимая весло, сидела в бутафорской лодке под названием «Морской бриз». За ней виднелся грубо намалеванный маяк. На обратной стороне фотографии было выведено четким почерком, безликим, как в прописях:

Дорогая мамочка и все остальные,

посылаю вам весточку с Кони-Айленда. Здесь весело, как на большой-пребольшой ярмарке. Меня привез сюда Шалопай. Правда, смешное прозвище? Как видите, тут меня сняли на фотокарточку. Передай папе и всем остальным, что я за вами очень скучаю, и обними от меня малышку Дженни. Скоро напишу еще.

Целую,

Дорри.

Разговоры стихли, зашелестели редкие шепотки. Преподобный Карлайл вошел в зал и направился к кафедре у застекленной оранжереи, где под летним солнцем буйно зеленели папоротники и пальмы. В зале было прохладно и сумрачно, потому что тяжелые шторы занавешивали окна.

Проповедник раскрыл Библию с золочеными застежками, пригладил волосы и простер взор над головами прихожан, собравшихся в церкви Вышнего Благовеста.

– Сегодняшнее чтение из Послания апостола Павла к ефесянам, глава пятая, стихи восьмой и девятый: «Вы были некогда тьма, а теперь – свет в Господе: поступайте, как чада света, потому что плод Духа состоит во всякой благости, праведности и истине…»

Черт возьми, миссис Прескотт опаздывает. Или ее задерживает клиент? Наверное, он из тех мерзавцев, кто всегда приходит с опозданием, считая, что без него представления все равно не начнут.

Ярко-голубые глаза поднялись от страницы, обвели присутствующих благосклонным взглядом. Человек двадцать. Некоторые с мужьями, но есть и парочка верующих мужчин.

– Возлюбленные мои, в этот летний день, когда солнце озаряет мир благословенным светом Господним, из его сияния мы извлечем наглядный урок…

Где Таллентайр? Она должна была привести Прескотт и клиента.

– …ибо мы, что некогда пребывали во тьме страха, невежества и сомнений, теперь убедились, что вера озаряет наш непростой путь по земной юдоли…

В другом конце сумрачного зала отворилась дверь. Вошли две дородные особы в цветастых платьях – Таллентайр и Прескотт. Мерзавец! Неужели в последнюю минуту он передумал? Вдруг его кто-нибудь предупредил?