Аллея кошмаров

– Сын мой, будьте так любезны, окажите мне помощь в небольшом, но щекотливом деле, – сказал священник, пряча молитвенник в карман.

– С удовольствием, святой отец. Чем могу служить?

– Сын мой, я пишу проповедь о том, как грешно уничтожать жизнь до рождения. Может быть, в архиве вашей газеты найдутся статьи о несчастных грешницах, которые лишили жизни своих нерожденных младенцев? Нет-нет, не самые свежие примеры, вы же понимаете, о них всем известно. Меня интересуют давние случаи, в доказательство того, что подобным грехом страдали и наши предки.

Морщины избороздили юное чело, свидетельствуя о мучительной работе мысли.

– Ой, святой отец, боюсь, я вас не совсем понимаю.

Ласковый голос зазвучал тише:

– Я говорю об абортах, сын мой. Посмотрите в картотеке на буквосочетание «АБ».

Юнец покраснел, с достоинством удалился, а чуть позже вернулся с конвертом, помеченным «АБОРТЫ, СМЕРТИ (1900–1910)».

Человек в колоратке быстро просмотрел вырезки. 1900: «Мать двоих детей умирает от подпольной операции», «Светская львица…», «Супруг признался…», «Пакт о самоубийстве…»

Смерть ФАБРИЧНОЙ работницы (репортаж Элизабет Маккорд)

Вчера в больнице «Морнингсайд» хрупкая девушка, разметав по белоснежной подушке иссиня-черные пряди волос, из последних сил отвернулась к стене, когда к ней в палату ворвался молодой человек. Даже перед смертью она отказывалась на него смотреть и не хотела с ним разговаривать, хотя он слезно молил ее о прощении. Ему удалось скрыться от бдительного ока патрульного Мулкахи, чье присутствие в больничном отделении объяснялось насущной необходимостью изловить виновного в плачевном состоянии девушки и в ее безвременной кончине, однако же зоркая медсестра успела заметить, что на брелоке часов нарушителя спокойствия выгравированы инициалы «Э. Г.».

Сегодня в нашем замечательном городе где-то дрожит и корчится от страха жалкий трус, ожидая, что на его плечо вот-вот опустится тяжелая рука закона. Хочется верить, что безвинная девушка, отказываясь даровать ему прощение, навечно заклеймила его душу неизгладимым тавром за то, что своим бессердечным эгоизмом и преступной настойчивостью он сломал ей жизнь.

Девушка – стройная брюнетка в расцвете юных лет – одна из многих…

Человек в черном огорченно прищелкнул языком:

– Да, даже наши предки… Как я и предполагал. Грешно лишать жизни дитя нерожденное и младенца, не изведавшего таинства Святого Крещения…

Он вложил вырезки в конверт и с улыбкой поблагодарил рыжеволосого юнца.

На Центральном вокзале святой отец забрал чемодан из камеры хранения и в раздевалке комнаты отдыха переоделся в льняной костюм, белую рубашку и галстук в синюю полоску.

На Мэдисон-авеню он остановился и с ухмылкой взглянул на затрепанный молитвенник. Края страниц сморщились от дождей, а на форзаце виднелась выцветшая надпись спенсеровым курсивом[52] «От. Никола Тости» и дата. Светловолосый человек швырнул книгу в мусорную урну. В кармане у него лежала вырезка из газеты, статья, написанная сентиментальной дамочкой-журналисточкой тридцать лет назад, 29 мая 1900 года.

Приемная морга в подвале больницы «Морнингсайд» вмещала Джерри, ночного смотрителя, стеллаж с древними учетными журналами и обшарпанный письменный стол, а также два табурета для посетителей, радиоприемник, электрический вентилятор (для жарких дней) и электрический же обогреватель (для студеных). Сейчас вентилятор работал.

Посетитель в футболке и перепачканных серых брюках посмотрел на Джерри, который только что вернулся в приемную.

– Ну, вместо стопок я позаимствовал пару мензурок у ночной медсестры в Западном крыле. Такая милашка, ножки просто загляденье. Да, тут на мензурках всякие мерные деления, но ты не обращай внимания, наливай от души. Слушай, дружище, как здорово, что мы с тобой у Джулио стакнулись. И бутылку ты удачно прихватил. А то я весь вечер всухую сижу, горло пересохло. С удовольствием приму пару стаканчиков.

Его новый приятель сдвинул на затылок соломенное канотье и наполнил мензурки яблочной бормотухой.

– Ну, чтоб грифель в карандаше не ломался! – Джерри одним глотком опустошил мензурку и потребовал еще.

Блондинчик наполнил подставленную емкость и пригубил свою порцию.

– Скучновато тут по ночам?

– Да ничего так, терпимо. Я радио слушаю. В развлекательных программах крутят хорошие пластинки. А еще я решаю кроссворды. Ну, бывает и так, что ни секунды продыху не дадут – волокут мертвяков одного за другим. Особенно в сильный мороз. Или в жару. Мрут все больше старики. Их для порядка привозят в больницу, на случай, если оклемаются, но как доктор объявит: «В морг», тут уж никуда не денешься. Тогда приходится смерть регистрировать и у нас, и в муниципалитете. Некрасиво получается. Ага, спасибо, еще от одной не откажусь.

– И ты один все это регистрируешь? Вот в этих гроссбухах? Я б с ума сошел. – Блондинчик закинул ноги на стол и посмотрел на полку с учетными журналами.