Аллея кошмаров

– Ее зовут Люсинда Баркер, – продолжала Лилит. – А больше тебе пока не потребуется.

Стэн с минуту помолчал, раздраженно позвякивая кусочками льда в бокале.

– Вторую зовут Грейс Маккендлес. Сорок пять лет, не замужем. Жила с отцом, вела его хозяйство, а три года назад он умер. Одно время увлекалась теософией, но как вошла, так и вышла. Ей хочется получить неопровержимые доказательства загробной жизни.

– А можно узнать… тебе что-нибудь известно об ее отце?

– Кульберт Маккендлес, художник. Его работы наверняка есть в галереях и художественных салонах.

– Лилит, ну устрой мне проверку, в конце концов. Я знаю, что ты боишься, как бы я чего не напортачил и не подмочил твою репутацию. Честное слово, мне можно доверять. Я этим делом всю жизнь занимаюсь.

– Прекрати извиняться и слушай внимательно. Маккендлес переспал с дочерью. Один-единственный раз. Ей было шестнадцать. Больше это не повторялось, но с тех пор они были неразлучны. Это все, что я могу тебе рассказать. Кроме меня, об этом никто не знает, Стэн. И если ты оступишься, то мне придется себя обезопасить. Ты знаешь, о чем я.

– Ага. Да. Да-да. Ох, пойдем отсюда. Достала меня эта вонища.

Она вышла из ванной, завязывая поясок пеньюара. На фоне черного шелка руки сияли белизной. На ногах были крошечные черные шлепанцы. Лилит села к секретеру у окна спальни и вытащила из бокового ящика шкатулку с несколькими отделениями, помеченными «сапфиры», «тигровый глаз», «опалы», «агаты».

– Мои записи тебе ничем не помогут, – сказала она, не глядя на Стэна. – Они сделаны моей личной скорописью.

– О чем ты?

Она обратила к нему спокойный, милостивый взор.

– Пока я принимала ванну, ты зашел ко мне в кабинет, чтобы выяснить, подходит ли к шкафу с досье сделанный тобой ключ. Когда ты раздевался, то положил ключ на прикроватную тумбочку. Я его заметила. А сейчас его там нет. Ты его спрятал. Но я узнала бородку ключа. Слепок ты сделал в прошлый раз, когда мы с тобой переспали.

Он молчал, торопливо затягиваясь сигаретой; кончик сигареты зловеще алел, на нем нарастал длинный столбик пепла.

– Я собиралась отправить тебя домой, Стэн, но, по-моему, тебе нужно преподать урок хороших манер. А мне нужен педикюр. Накрасишь мне ногти. Возьми лак в прикроватной тумбочке и принеси сюда.

Он уныло затушил сигарету, просыпал пепел, смахнул его в пепельницу. Взял маникюрный набор и лак, подошел к ней. Воздух неприятно холодил обнаженную кожу. Стэн набросил рубашку на плечи и уселся на ковер у ног Лилит.

Она вытащила из шкатулки отделение с надписью «сапфиры» и рассматривала камни, поднося их ювелирным пинцетом к свету настольной лампы. Не глядя на Стэна, она скинула шлепанец и положила босую ступню ему на колено.

– Очень любезно с твоей стороны, дорогой. Проведем сеанс трудотерапии.

Великий Стэнтон намотал кусочек ваты на кончик палочки из апельсинового дерева и обмакнул в бутылочку с жидкостью для снятия лака. Жидкость распространяла едкий запах химикатов. Стэн осторожно тер ваткой крошечный ноготок, равномерно удаляя облупившийся лак, потом на миг прервался и поцеловал ступню, но Лилит продолжала рассматривать свои сапфиры. Осмелев, Стэн чуть сдвинул черный шелк и поцеловал ее бедро. Она обернулась, целомудренно прикрыла колени пеньюаром и снисходительно поглядела на него.

– Все, хватит греховодничать, мистер Карлайл. И осторожнее, не пролей лак на ковер, не то мне придется ткнуть тебя носом в лужу, а потом взять за шкирку и вышвырнуть за дверь. Тебе же этого не хочется?

Приподняв изящную стопу на ладони, Стэн начал красить ногти. Бледно-розовый лак ложился легко и ровно. Стэн вспомнил верстак в гараже и банки с краской. Он красил самокат, сделанный из ящиков и колесиков от старой коляски. «Какая прелесть, Стэнтон, – сказала мама. – Покрась мне пару кухонных табуретов». А потом отцу зачем-то понадобилась краска. Стэна ждала очередная порка.

– Ох, Стэн, осторожнее! Не тычь так сильно палочкой, мне больно.

Сам того не заметив, он закончил красить ногти на пальцах одной ноги и занялся другой.

– А кто б тебе обувь чистил, если бы меня не было? – Он спохватился, что в голосе слышна обида.

Лилит уложила сапфир в шкатулку, сощурила глаза.

– Для этого у меня кое-кто найдется. Тот, с кем мы ходим в театр, потому что ему не страшно появляться со мной на людях. Тот, кому не от кого прятаться.

Стэн отставил флакон с лаком.

– Лилит, вот как только мы зашибем денег… Главное – подцепить на крючок доверчивого… – Понимая, что это звучит неубедительно, он осекся. – Я… я очень хочу показаться с тобой в обществе, Лилит. Я… ну не я же это все придумал. Ты сама мне сказала, что с Молли лучше не расставаться. Если бы я вернулся в цирк…

– Стэнтон Карлайл. Проповедник церкви Вышнего Благовеста. Оказывается, ты способен ревновать. А я считала тебя бессердечным. Думала, что тебя интересуют только деньги. И власть. И еще деньги.

Он встал, скинул с плеч рубашку, сжал кулаки.