Аллея кошмаров

Императрица. Она с язвительной улыбкой смотрела из-под звездной короны, держа в руке жезл с золотым шаром на конце. Гранаты, вышитые на ее одеянии, напоминали клубничины. За ней торчали деревья, фальшивые, как задник в захолустном театре. Под ногами колосились хлеба. Запах спелой пшеницы. Символ Венеры на ее троне. Запах спелой пшеницы.

О чем они думали, змейки-живчики, извергаясь в мир навстречу кислой среде, спринцеванию, резиновым спермоприемникам, обивке автомобильных сидений, шелковым панталонам, скомканным носовым платкам… по двести миллионов за раз…

На противоположной стороне костра толстяк ухватил плоскогубцами край жестянки, снял ее с углей.

– Где твоя посуда, дружбан? Кофе готов.

Стэн вытряхнул из своей жестянки табачные крошки, обернул ее тряпицей.

– Плесни сюда.

От кофе живот болезненно сжался. Господи, сейчас бы выпить чего-нибудь покрепче. Но как незаметно отхлебнуть из бутылки, чтобы не делиться с этим назойливым типом?

Он осторожно высвободил горлышко из кармана пальто, притворился, что рассматривает карты, и украдкой налил бормотухи в дымящуюся жестянку.

– Ух ты! Откуда такое божественное благоухание?! – воскликнул толстяк, поводя носом; голос был шершавым, как наждачная бумага. – Неужели это амбре де хмель? Или капля – легкое касание за ухом – изысканного парфюма «О-де-гниль»? Ее естественный аромат, так сказать, но… Ну-ка, Златовласка, доставай бутылку, не томи!

Стэн с натянутой улыбкой заявил:

– Вот, держи, приятель. Я как раз собирался тебе предложить, просто хотел дождаться друга, он ушел за провиантом.

Толстяк взял бутылку самогона, оценивающим взглядом окинул содержимое, приложился к горлышку и отпил ровно половину.

– Спасибо, дружбан. Только приятель твой вот он, я и есть. Ты пей быстрее, а то как бы еще кто-нибудь не появился.

Он поерзал, скрестил ноги по-турецки и отхлебнул кофе. Тонкая струйка поползла по иссиня-черному, давно небритому подбородку. Щетинистые брыли делали его похожим на пирата.

Толстяк поставил жестянку на колено, утер губы, провел языком по зубам и добавил:

– Вот-вот, дружище. Пей до дна. Не дай бог к нам заявится нежданный гость… – Он лукаво склонил голову к плечу, картинно вздернул брови и манерно, пискляво заговорил: – А в доме не прибрано, у горничной сегодня выходной, и дорогого гостя угостить нечем, разве что глотком этих превосходных, выдержанных скунсовых ссак. – Он с притворной укоризной покачал головой, тряся отвисшими щеками, и радостно продолжил: – А может, наш драгоценный гость будет из тех редких птиц, кто всегда готов услужить. Тут же наденет передник – самый лучший, разумеется, с оборочками, для особых случаев – и встанет к плите, готовить угощение.

Стэн снова приложился к бутылке; самогон обжигал десны и разъедал зубы. Пустая бутылка полетела в жухлую траву.

Толстяк подбросил в костер хвороста и присел на корточки рядом со Стэном.

– А что это за карты, дружище?

На нем была почти чистая рубаха, всего малость обтрепанные брюки. Видно, привык к роскошной жизни. На лацкане пиджака виднелся крошечный значок в форме штурвала – эмблема какого-то яхт-клуба.

Стэн вгляделся в лицо толстяка.

– Друг мой, вы, судя по всему, много повидали в жизни. У меня создается впечатление, что когда-то у вас был кабинет, устланный ковром. А на подоконнике стоял вазон с какой-то зеленью… с карликовыми кедрами?

Толстяк встал, задумчиво качнул жестянку с кофе.

– Ну, кедры у всех были. А я придумал гораздо интереснее. У меня в вазонах на подоконнике росла простая трава. Но самое гениальное – в траве сидели кузнечики! Вечером я приглашал клиента в кабинет. За окнами в темноте сверкали россыпи городских огней. Я предлагал ему отойти от окна и прислушаться. Создавалось такое ощущение, что ты не в городе, а где-нибудь на природе. – Он недоуменно посмотрел на Стэна. – Слушай, дружбан, а откуда ты знаешь про траву?

Великий Стэнтон с многозначительной улыбкой указал на разложенные карты.

– Это цыганское Таро. На этих картах изображены древние символы, в которых заключена тайная мудрость прошлых тысячелетий.

– И что ты с ними делаешь? Гадаешь? Будущее предсказываешь? – В хриплом голосе больше не было злобы.

– Мне являются видения. Впечатления. Двое детей, верно?

Толстяк кивнул.

– Ох господи! Было двое. Только эта сука загуляла и малышей не уберегла.

– Третья жена?

– Ага. Погоди-ка, ты знаешь, что у меня их было три?

– Я снимаю впечатления из вашего сознания, друг мой, а карты Таро помогают мне сосредоточиться. А теперь, если вы хотите продолжения, заплатите двадцать пять центов или товарным эквивалентом.

Толстяк почесал в затылке.

– Ну давай.

Он швырнул четвертак рядом с картами. Стэн поднял монетку. Пять порций выпивки. Он сгреб карты, перетасовал их, попросил толстяка левой рукой снять колоду.