Альма. Неотразимая

– Дело было шестьдесят пять лет тому назад, одиннадцатого января двадцать второго года. Я всё помню в точности. Судно прямо по курсу называлось «Дикобраз». Командовал им капитан Флетчер. Он отказался платить выкуп, который мы запросили. На моих глазах Чёрный Барт отдал приказ сжечь корабль. Это было близ Виды, у Гвинейского побережья…

Люк впивается взглядом в Жозефа.

– Чёрный Барт знал, что на нижней палубе восемьдесят закованных в кандалы рабов. «Дикобраз» шёл ко дну медленно. Мне не удалось помешать тому, что случилось.

Хотя вокруг гомон, в соседнем зале ноет скрипка, пивные кружки бьются об пол, Жозеф слышит только голос Люка.

– Я говорил ему, что мы будем прокляты за такой грех. Чёрный Барт Робертс умер тридцать дней спустя, на Масленицу, в шляпе с красным пером и полным горлом свинцовой дроби, как раз после завтрака. Я знал, что так и будет.

В кабак заходит высокий, очень худой мужчина. Он идёт к спящему за их столом пьянчужке и нагибается над ним, сложившись пополам:

– Я тебя обыскался. Вот-вот отчалят без нас…

Он что-то говорит ему на ухо, точно мамаша.

Люк де Лерн всё ещё среди обломков «Дикобраза», на дне африканских морей, вместе с закованными в цепи мужчинами, женщинами, детьми, стучащими в крышку люка, а бирюза над ними всё темнеет, и судно опускается всё ниже, ниже.

– Эй! А ну очнись! – Мужчина в конце стола будит своего друга. – Корабль уходит в Ла-Рошель. Сейчас без нас отчалят!

Люк, придавленный воспоминаниями, поднимает взгляд, смотрит на тех двоих.

– Знаешь, малыш, – говорит он, – нам с тобой тоже пора домой, к моим засевшим на ветках пиратам, на наш остров. Хватит с нас. Я ошибся насчёт сокровища.

– В каком смысле?

– Ты был прав. Уверен, дочь Бассака ничего не знает. Сокровище по-прежнему на «Нежной Амелии», и всем заправляет кто-то другой.

Мужчина рядом поднял своего пьяного товарища.

– Мы вернёмся во Францию, – говорит он, беря его на руки. – Ты свою мать повидаешь. Корабль отчаливает в полночь.

Люк с Жозефом смотрят, как скрипач подходит к тем двоим и идёт за ними до дверей, как за молодожёнами.

– И кто всем заправляет? – спрашивает Жозеф.

– Он и заберёт всё золото. Он всё предусмотрел. Отправил его прогуляться по морям, пока сам устранял Бассака. Я обдумывал это последние дни, пока ты со мной не разговаривал.

– Кого вы имеете в виду?

– Он всё спрячет где-нибудь в Ла-Рошели. Но это, Жозеф Март, уже дело не для нас. Пират грабит корабли в открытом море, а не шарит на континенте по сундукам. Да я и устал.

– Назовите мне имя.

– Жан Ангелик, счетовод Бассака. С него всё началось. Четыре с половиной тонны чистого золота. Стоило ему лишь однажды заговорить об этом, очень давно. И кто-то услышал и сообщил мне. Я исполнил свою пиратскую часть, отправил тебя в Лиссабон, на то судно. Но теперь всё это уже не наше дело.

Жозеф думает об Альме. О Сантьянго Кортесе, торговце какао. Сколько свободы можно купить на четыре с половиной тонны чистого золота? Он смотрит на стрелки лежащих на столе часов. Вспоминает давешние слова Люка де Лерна.

Порой нужно ослушаться тех, на кого равняешься.

Обе стрелки смотрят на двенадцать. Жозеф кладёт ладонь на руку старого пирата, сжимает её очень крепко. Потом встаёт и уходит не оглядываясь.

* * *

Вдали, напротив города, стоит освещённое судно. Жозеф идёт к только что отвязанной лодке. Она уже в двух метрах от причала. В ней, среди прочих пассажиров, сидят моряки из кабачка: пьянчужка и его покровитель.

Жозеф разбегается. Прыгает наудачу.

Он приземляется в лодку, между тюков с товарами.

– Он что, рехнулся? Ты куда собрался-то?

– Как и вы, – говорит Жозеф. – В Ла-Рошель.

Этой ночью с двух разных концов острова, который индейцы Таино называли Айити в те далёкие времена, когда ещё жили здесь в мире и покое, отчаливают два судна. Жозеф направляется во Французское королевство. Альма – к плантациям Луизианы, благодаря Сантьяго Кортесу, el principe del cacao.

15 Желанная

Месяц спустя, 12 мая 1787 года, в водах у города Портсмут в Южной Англии меж дюжины неподвижных судов снуёт рыбацкая лодка. Солнце садится. Клочки неба между чёрных туч краснеют.

На носу лодки сидит мужчина в странной вощёной шляпе, прозванной зюйдвесткой: её края расширяются сзади, прикрывая затылок.

– Завтра отходят, – объясняет он, показывая на стоящие на якоре суда.

– Так с января говорят.

– На этот раз точно. Все они отправятся в неизвестность. Только что прибыл фрегат, который будет сопровождать их первые дни, пока в океан не выйдут.

Уильям Коул – грозное перо лондонской газеты «Gentleman’s Magazine». Уже восемь месяцев он протестует на её страницах против того, что происходит на его глазах. Великий проект британского правительства прост: собрать по тюрьмам Англии семьсот приговорённых мужчин и женщин, набить ими трюмы судов, дать в провожатые почти столько же моряков и солдат и отправить на край света заселять Новую Голландию, в двадцати тысячах километров от дома.

– Буйное помешательство! – восклицает Коул перед тремя рыбаками, правящими лодкой.