Альма. Неотразимая

Те никак не реагируют: они привыкли к его вспышкам. Уильям Коул каждый месяц приходит сюда расследовать бесконечные приготовления этой флотилии. И каждый раз платит рыбакам за их услуги, а они считают его присутствие на борту хоть и более шумным, чем обыкновенно занимающей это место сельди, но зато и более выгодным.

– Ну а вы что об этом думаете? – спрашивает он.

Видя их безразличие, он обращается теперь ко второму пассажиру и единственному его попутчику – рыжеволосому юноше, зарывшемуся в гнездо из спутанных рыбацких сетей.

– Что вы, как студент, думаете об этом?

Юноша поднимает нос от своих записей.

– Я?

– Да! Пятьсот мужчин, двести женщин, все как один преступники… И они намереваются выплеснуть эти лондонские отбросы на далёкие берега Южного полушария. Вам это совсем безразлично?

– Не знаю. Я ничего не смыслю в политике.

– А из-за несчастных сопровождающих их солдат, – сокрушается Уильям Коул, – я даже не имею морального права пожелать им сгинуть в Южных морях или быть съеденными по прибытии туземцами!

Студент пристально смотрит на большой корабль по правому борту.

– Мы не могли бы подойти поближе вот к тому судну, в дальнем ряду?

– «Леди Пенрин»! – говорит Коул с видом знатока. – Что ж, вперёд, господа.

Рыбаки лавируют по ветру, и лодка постепенно приближается. Уильям Коул согласился разделить своё судно с этим студентом, который встретился ему на набережной Портсмута. В надежде заполучить пару внимательных ушей для своих речей.

– Значит, вы, юноша, хотите стать инженером-судостроителем, кажется, так вы сказали? В таком случае представьте, как сразу тысяча двести людей минуют мыс Доброй Надежды, страдая от бурь, мятежей и блох.

– Блох? – переспрашивает студент.

Коул смотрит на него утомлённо.

– Понимаю. Чем могут заинтересовать вас рассказы про перевозку людей живьём по морю? Для вашей будущей карьеры от них никакого проку. Ведь разве случится вам, сидя в готическом библиотечном зале Кембриджа или прогуливаясь по реке на лодочке, испытать, как мучительны бывают паразиты и людская жестокость?

Юноша с рыжей шапкой волос улыбается.

Журналист не догадывается, но, напротив, только это и занимает юного Томаса Кларксона последние два с лишним года. Он не спит по ночам. Он ещё очень молод, но одержимость этой мыслью продлится всю его жизнь и слегка изменит мировую историю.

– И всё же, молодой человек, я сообщу вам кое-что об этом корабле, который вы так скверно нарисовали. Представьте себе, «Леди Пенрин» строилась изначально как невольничье судно! Взгляните на устройство палубы. Обычно такие загородки сооружают на подходе к побережью Гвинеи. Увидеть эти приспособления в наших водах – большая редкость.

Всё верно. И Кларксон здесь как раз ради этого судна. Он и раньше слышал про экспедицию, которую уже прозвали Первым флотом, но, когда узнал накануне, что в её составе есть невольничье судно, тут же отправился в Портсмут.

Прибыв в порт, Томас Кларксон вспомнил день, когда они вместе с матерью стояли на этом самом месте, провожая его двенадцатилетнего брата, нанявшегося матросом. В тот день на причале он взял на себя роль отца, который умер, когда они были детьми: он поцеловал и благословил своего брата Джона, пожелав ему попутного ветра.

– Интересно, что же думает о стоящих здесь кораблях обычный англичанин? – вдруг говорит за его спиной Уильям Коул.

Он поворачивается к рыбакам, те недоумённо переглядываются.

Не слишком разбираясь в тонкостях журналистского слога, они, похоже, не в курсе, кто этот загадочный обычный англичанин.

– Я имею в виду: вам это нравится? – глупо переводит им Уильям Коул.

– Что?

– Вот это всё, – он поводит рукой.

Новый вопрос вдохновляет рыбаков ничуть не больше. Уильям Коул вздыхает. Он намеревался написать большую статью «Обычные англичане Портсмута негодуют из-за захвата их бухты». Превосходная тема. Он пообещал газете три полосы. И о чём ему теперь писать, если не об этом?

– Я знаю только, – решается один из рыбаков, – что поговаривают, мол, два каторжника сбежали.

Коул весь зарделся.

– Командование в курсе?

– Нет. Охрана не хочет докладывать начальству. Они их пока ищут.

– Невероятно.

– Один как раз с «Леди Пенрин» сбежал, а другой – с «Александра».

– Чудесно.

– Они надеются отыскать их в лесах на острове Уайт, прежде чем их хватятся.

Коул, возбуждённый до крайности, озирается по сторонам, как будто среди садков для рыбы может притаиться журналист-конкурент.

– Вы уверены в том, что сейчас сказали?

– Сын жестянщика из Ньюпорта рассказал моей сестре… Или это его сестра рассказала моей, я уж точно не помню…

Журналиста, похоже, не смутило, каким тернистым путём добирались эти сведения. Да и к чему бы простым честным людям врать?

Он поворачивается к Томасу Кларксону.

– Вот, сударь, это и называется расследование. Вы присутствуете при рождении статьи, которая наделает много шуму. Два беглеца! А я говорил… Везите нас назад в порт. Всё, что нужно, у меня есть, и уже темнеет.

– Я хотел попросить вас о последнем одолжении, – говорит Кларксон. – Можем ли мы осмотреть ещё вот те обломки, у пляжа?

Коул вздыхает.