Альманах «Литературная Республика» №1/2013

У мира нет краев,

Нет голых линий,

Углов и тишины, остреющей вокруг…

Из вазы вынут сбор

Сутулых лилий:

Убавлен до весны сомнительный недуг.

Я выйду из окна,

Вошедши в двери,

Оставлю позади обыденный уклад.

Я впредь не ошибусь —

Поправка к «вере»:

Безрамочно отдать, умножив во сто крат,

Рожденное сперва

Простое слово,

Которое с тобой нам выпало испить.

За чаем все равны:

Он чашкой скован,

Как мы обручены волнением – любить.

* * *

Сквозят друзья в фонарном мелколесье;

То там, то тут – приют моим словам…

И счастье, что нет желтых красок лести:

Разлуки есть – по вере, по пятам.

* * *

У человека – тонкие

Пальцы, душа и пульс:

Вытянуты и скомканы

В чью-то судьбу. И пусть.

У человека – тихая,

С белым налетом, речь.

Под Небо ею тыкая,

Он по изгибам плеч

Перья растил из черного,

Будто земля, сукна.

Много да спело-спорного

Впитывал, но не знал…

Сызмальства до бессмертия

Неосторожен бег —

Шепотом горьким: «Верьте мне!» —

Высится человек.

Против ли, по течению

Вьются пургой у ног

Приступы мелочения…

Жить – это только слог…

* * *

Поэтам прошлого века

Уходят люди, гулкими шагами

Вгрызаясь в раны мокрой мостовой…

Холодными и трудными руками

Я воздух обнимаю за толпой.

Я пью кисель туманный. Жажда ветра

Неутолима в этой пустоте.

На расстоянии пристального метра

Плывет лозы живая полутень:

Уходят – не добродят люди-гроздья,

Пролившие артерии вина.

В запястья их масскультовые гвозди

Годами тычет матушка-страна;

И рты у них зажаты… Шорох. Шепот.

Слоистый вечер кинул в небо плед.

И каждый уходящий поднял ворот.

И каждый уходящий был – поэт…

* * *

Усталость у порога вся в пыли…

Дверной проем не выдержит напора.

Не клином вышибают этот клин:

Но памятью – безвременные споры.

Молчание листа зеркалит крик

По контуру от гладко-черной туши.

Аллюзия: у моря есть старик;

У творчества – нескомканные души.

* * *

Алисе, девочке из «Циферблата»

Устали руки без тепла и скобок

Других ладоней, взятых воедино.

Я зыбко скромен, молчалив и робок,

Зажавши снова меж губами льдину.

Я буду крайней датой не в апреле,

А в январе – трибуне перемены.

Мой жидкий шепот прыснет еле-еле

В твои почти что голубые вены.

Запястье-карта. Высохшие реки.

Я молчалив, влюбленный, до заката.

Читай – молюсь с безверием калеки,

Чтоб ты ушла с намереньем возврата.

* * *

Деревне Озерки