Альманах «Литературная Республика» №3/2013

Случается, откладываешь прочитанную книгу с ощущением лёгкой грусти. Сроднившись с персонажами, начинаешь додумывать: «а что же произошло дальше?» Так бывает, что сам автор, поощряя читательский интерес, возьмёт, да и пишет продолжение. Но иногда за перо берутся другие, в той или иной мере одарённые литераторы. Так случилось с романами «Унесённые ветром» Маргарет Митчелл, «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте.

Можно найти примеры и в отечественной литературе – опубликованная в 1976 году фантастическая повесть Аркадия и Бориса Стругацких «За миллиард лет до конца света» через двадцать лет получила продолжение, написанное Вячеславом Рыбаковым. А уже по мотивам его повести «Трудно стать богом» появился труд В. Васильева «Богу-Богово… ». В ироническом детективе О. Сидельникова «Нокаут» читатель встречает незабвенного Остапа Бендера, переквалифицировавшегося-таки в управдомы…

Предлагаем вашему вниманию написанное Владимиром Панкратовым окончание повести Л.Н. Толстого «Кавказский пленник». Публикация подготовлена В. Фроловым.

Владимир Панкратов

г. Алатырь

…Три года после побега из плена прослужил Жилин на Кавказе. Вот получает он письмо от матери, что совсем плоха стала и хочет повидаться с ним в последний раз. Выправил Жилин отпуск и тут же поехал в своё имение. И вовремя: только-только успел попрощаться со старушкой. Постоял, погрустил на погосте и… отправился опять на Кавказ.

«Нечего мне дома делать, семьёй я так и не обзавёлся, никто мне не мил, видно, на роду написано быть бобылём», – раздумывал Жилин дорогой. «Как никто не мил, а Дина?» – улыбнулся офицер. Он часто вспоминал черноглазую девочку, спасшую ему жизнь. И вдруг Жилин даже вздрогнул, так внезапно он принял решение: «Жизни мне не будет, если не повидаю её, голубушку».

Война на Кавказе к концу подходила. Всё больше лесов было вырублено, новая крепость вдвое сократила путь к аулу, где несколько месяцев провёл в плену Иван Жилин. Да и татары осторожнее стали, всё реже тревожили русских вылазками.

В товарищи Жилину вызвался ехать казак Лукашка, ни Бога, ни чёрта не боявшийся. Собирались недолго: приладили оружие, чтоб не звенело и не бренчало, взяли немного припасов, дождались ночи и, оседлав своих кабардинцев, тронулись в путь. Оба надели черкески и папахи, так что издалека их могли принять за горцев, да и по-татарски они говорили сносно.

Но всё же, осторожности ради, поехали заброшенной лесной тропой, которую Жилин присмотрел заранее. Молодой месяц дорогу освещал. Скоро с рыси они перевели коней на шаг и ехали молча, Жилин впереди. Ещё звёзды не погасли, как лес кончился, вот показалась знакомая гора, а у подножия её – аул, при виде которого у Жилина защемило сердце.

Схоронились в кустах, привязали коней. Жилин велел Лукашке дожидаться его, а сам собрался идти к роднику, куда татарки за водой ходят.

– И, барин! – разочарованно проговорил Лукашка. – Я думал, мы коней отбивать идём, а этого добра у нас в станицах полно.

Жилин спустился по круче к реке и в молочном тумане пошёл по камням к аулу. Неподалёку от родника он спрятался за скалой и стал ждать. Подул предутренний ветерок и согнал туман, показалось солнце.

Сначала к роднику пришли две пожилые татарки, потом ещё одна, а вот, видит, идёт статная черноглазая девушка. Заколотилось сердце у Жилина, из груди вырвался крик:

– Дина! Динушка!

Выронив кувшин, Дина быстрее серны подбежала к Жилину и приникла к нему, плача от радости:

– Иван, Иван, наконец-то ты пришёл за мной!

Дальше всё было, как во сне. Забыв об осторожности, они делились своими чувствами и надеждами. Оказывается, Дина не только любила и ждала Ивана, но и ничуть не сомневалась, что он явится и увезёт её с собой. Как отец Абдул-Мурат ни потакал дочери, но и его терпение кончилось, когда Дина отказала и второму жениху. Дина хотела бежать тотчас же, но Жилин отговорил её подождать до ночи, чтоб не было погони, объяснил про место на опушке леса, и они разошлись.