Алмаз Раджи (The Rajah's Diamond)

Why, you could pick either of them out of a Derby day!"	Да их легко найти среди толпы на скачках дерби!
Rolles eagerly hurried to the dining-room.	Роллз сломя голову бросился в столовую.
It was as his friend had asserted; it was impossible to mistake the pair in question.	Как и утверждал его приятель, этих двоих нельзя было не заметить.
Old John Vandeleur was of a remarkable force of body, and obviously broken to the most difficult exercises.	Старый Джон Венделер отличался замечательно крепким телосложением и, видимо, привык сносить тяготы и лишения.
He had neither the carriage of a swordsman, nor of a sailor, nor yet of one much inured to the saddle; but something made up of all these, and the result and expression of many different habits and dexterities.	У него не было особой повадки фехтовальщика, или моряка, или умелого всадника, но он напоминал и одного, и другого, и третьего вместе, словно в нем сказались самые различные привычки и навыки.
His features were bold and aquiline; his expression arrogant and predatory; his whole appearance that of a swift, violent, unscrupulous man of action; and his copious white hair and the deep sabre-cut that traversed his nose and temple added a note of savagery to a head already remarkable and menacing in itself.	Орлиные черты его дышали отвагой, выражение лица было надменное и хищное. Вся его внешность выдавала человека действия, горячего, отчаянного и неразборчивого в средствах. Густые седые волосы и глубокий сабельный шрам, пересекавший нос и шедший к виску, придавали оттенок воинственности его лицу, и без того своеобразному и грозному.
In his companion, the Prince of Bohemia, Mr. Rolles was astonished to recognise the gentleman who had recommended him the study of Gaboriau.	В его собеседнике, принце Богемском, мистер Роллз с удивлением узнал джентльмена, который дал ему совет читать Габорио.
Doubtless Prince Florizel, who rarely visited the club, of which, as of most others, he was an honorary member, had been waiting for John Vandeleur when Simon accosted him on the previous evening.	Очевидно, принц Флоризель, редко посещавший клуб, почетным членом которого, как и многих других, он числился, поджидал там Джона Венделера, когда Саймон заговорил с ним накануне.
The other diners had modestly retired into the angles of the room, and left the distinguished pair in a certain isolation, but the young clergyman was unrestrained by any sentiment of awe, and, marching boldly up, took his place at the nearest table.	Другие обедавшие скромно расселись по углам, предоставляя обоим знаменитостям беседовать без помехи, но молодой священник не знал их, а потому, не особенно смущаясь, смело направился к ним и занял место за ближайшим столиком.
The conversation was, indeed, new to the student's ears.	Все, о чем они говорили, было и в самом деле очень ново для нашего ученого.
The ex-Dictator of Paraguay stated many extraordinary experiences in different quarters of the world; and the Prince supplied a commentary which, to a man of thought, was even more interesting than the events themselves.	Экс-диктатор Парагвая вспоминал свои необычайные приключения в различных частях света, а принц изредка вставлял свои замечания, которые для вдумчивого человека были еще любопытней.
Two forms of experience were thus brought together and laid before the young clergyman; and he did not know which to admire the most - the desperate actor or the skilled expert in life; the man who spoke boldly of his own deeds and perils, or the man who seemed, like a god, to know all things and to have suffered nothing.	Опыт двух различных людей раскрывался одновременно перед молодым священником. Он не знал, кем ему больше восхищаться, -человеком, привыкшим действовать с безрассудной смелостью, или тонким наблюдателем и знатоком жизни: один откровенно говорил о собственных делах и перенесенных опасностях, другой, подобно господу богу, знал все, не испытав ничего.