Алмаз Раджи (The Rajah's Diamond)

His first movement was to return to the house; his second, as he remembered Miss Vandeleur's advice, to continue his flight with greater expedition than before; and he was in the act of turning to put his thought in action, when the Dictator, bareheaded, bawling aloud, his white hair blowing about his head, shot past him like a ball out of the cannon's mouth, and went careering down the street.	Первым его побуждением было вернуться к дому, но, припомнив наставления мисс Венделер, он решил бежать быстрей прежнего. Едва он повернулся, чтобы привести свою мысль в исполнение, как вдруг без шляпы, с развевающимися седыми волосами, громко ругаясь, мимо пролетел диктатор, словно ядро из пушечного жерла, и во весь опор понесся вниз по улице.
"That was a close shave," thought Francis to himself.	"Вот чуть не попался! - подумал про себя Френсис.
"What he wants with me, and why he should be so disturbed, I cannot think; but he is plainly not good company for the moment, and I cannot do better than follow Miss Vandeleur's advice."	- Ума не приложу, что ему от меня нужно и чего он так волнуется. Однако с ним сейчас явно не стоит встречаться, и лучше мне последовать совету мисс Венделер".
So saying, he turned to retrace his steps, thinking to double and descend by the Rue Lepic itself while his pursuer should continue to follow after him on the other line of street.	Он пошел назад, надумав вернуться обратно и спуститься по улице Лепик, пока его преследователь гонится за ним в другом направлении.
The plan was ill-devised: as a matter of fact, he should have taken his seat in the nearest cafe, and waited there until the first heat of the pursuit was over.	План был неудачен: по сути дела, ему следовало засесть в ближнем кабачке и ждать, чтобы первая горячка погони миновала.
But besides that Francis had no experience and little natural aptitude for the small war of private life, he was so unconscious of any evil on his part, that he saw nothing to fear beyond a disagreeable interview.	Но у Френсиса не было опыта в мелких стычках такого рода, и он был мало расположен к ним. К тому же он настолько не чувствовал за собой никакой вины, что и не опасался ничего, кроме неприятной встречи.
And to disagreeable interviews he felt he had already served his apprenticeship that evening; nor could he suppose that Miss Vandeleur had left anything unsaid.	Однако неприятных встреч было за этот вечер, по его мнению, достаточно с него, а предполагать, что мисс Венделер чего-нибудь ему недосказала и зовет обратно, он не мог.
Indeed, the young man was sore both in body and mind - the one was all bruised, the other was full of smarting arrows; and he owned to himself that Mr. Vandeleur was master of a very deadly tongue.	Молодой человек в самом деле жестоко страдал и телом и душой: тело ныло от ушибов, а душа уязвлена была колкостями мистера Венделера, у которого, приходилось сознаться, был на редкость ядовитый язык.
The thought of his bruises reminded him that he had not only come without a hat, but that his clothes had considerably suffered in his descent through the chestnut.	Ушибы напомнили Френсису, что он не только явился в сад диктатора без шляпы, но что его платье сильно пострадало, когда он продирался сквозь ветви каштана.
At the first magazine he purchased a cheap wideawake, and had the disorder of his toilet summarily repaired.	В первой попавшейся лавке Френсис купил себе дешевую широкополую шляпу и попросил привести в порядок его одежду.
The keepsake, still rolled in the handkerchief, he thrust in the meanwhile into his trousers pocket.	Подаренную на память вещицу он, не разворачивая, сунул пока в карман штанов.