Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ)

‒ Ему не позволяют сдавать этот экзамен. Мама в среду ходила писать заявление, ей отказали. Я нарушил закон, ‒ он пинает рядом стоящий столб. ‒ Если бы хотя бы дали возможность, сказали бы, что завалил, не прошел. А так… Даже надежду отобрали.

‒ Я поговорю с папой.

‒ И думать забудь. Экзаменовать будут сына нового бухгалтера. Он, конечно, не сдаст. Не дадут. Но городским всегда дорога шире.

Городским… Опять черта. Словно и не было последних трех месяцев. Я снова дочка мэра, а он шахтер из Шлака.

‒ Неужели ты не понимаешь, что это Капитолий делает это все для того, чтобы мы были разобщены? Город или шлак ‒ мы одинаковые.

‒ Одинаковые? На Жатве имена городских детей встречаются в десятки раз меньше, чем у детей шахтеров. Торговцы не умирают с голода.

‒ Все зависит от людей. Мама Китнисс не смотрела не различия, когда сбежала с мистером Эвердином. Любовь сгладила все.

‒ И что получилось? Когда ее муж умер, городская изнеженность и слабость этой женщины вылезли наружу. Она чуть не погубила дочерей.

‒ Не все такие, как она и твой дядя…

‒ Не дядя он мне, ясно. Моя мать и отец Китнисс никогда не были братом и сестрой. Капитолий все придумал.

Сердце разбивается вдребезги. Вспоминается белая роза на лесной поляне ‒ красиво, но нереалистично…

Комментарий к В воскресенье без тебя

Глава навеяна песней ” Чай в двоем”.

========== Горькая правда ==========

Разрывается сердце от боли.

Не унять подступившую дрожь!

И за что же ей выпала доля,

Так поверить в правдивую ложь?

Мама дочку к груди прижимая,

Как молитву ей шепчет слова:

«Успокойся, моя дорогая,

Знает Бог, где судьба не права»

Видно совесть, порядочность, честность

Не в цене у народа сейчас.

Как спокойно мужская беспечность

Губит девушку парою фраз…

– Как малыш? – спрашиваю я, поедая вкуснейшие бисквитные пирожные с кремом, которые, по-видимому, совсем недавно испек Пит. Давно такого чуда не ела, и все бы хорошо, да только Китнисс смотрит на меня так, словно жалеет каждую крошку, которая переварилась в моем желудке… Еще чуть-чуть и отберет. Пирожных больше не хочется.

– Постоянно требует сладкого. Скоро я лопну, – виновато отводит глаза. Я боюсь напрямую спрашивать о шевелениях ребенка, не говорит, значит, есть причина.

– Зато у тебя округлились формы. Грудь выглядит просто бесподобно. Видишь – одни плюсы. Пит, наверное, в восторге?

– Мугу, – мычит подруга. – Не знаю, куда деваться от такого восторга.

– Китнисс, – набираюсь смелости, чтобы спросить о том, что стало главной целью моего прихода. – А каково это?

– Каково что? – Победительница Семьдесят четвертых Голодных Игр поднимает на меня испуганные глаза.

– Заниматься любовью? – чувствую, что краснею.

– Зачем тебе? – Китнисс напрягается. – Ты с кем-то…?

– Нет! Просто однажды ведь это все равно случится. Я выйду замуж. Кроме тебя мне спросить не у кого. Не у мамы же с Мэри. У них стыдно, – хотя, если честно у Китнисс тоже неловко, но мы, по крайней мере, одного возраста с ней и подруги. – Расскажи, пожалуйста.

– Это больно, – после паузы признается она и тоже краснеет.

– Всегда? – удивляюсь я. – А Либи говорила, что только в первый раз, ну, иногда, второй-третий, если не подождешь некоторое время, а потом все приходит в норму.

– А, может, тебе у Либи и спросить поподробнее, – резко заканчивает подруга.

– Я слышала ее в коридоре, – отнекиваюсь я. Обидно. Не поверю, что Китнисс говорит правду. Пит, наверняка, очень нежен с ней. В последнее время я часто вижу их вместе, гуляющими по городу. Муж снова сдувает с нее пылинки, не сводя влюбленных глаз с живота. Похоже, между ними все наладилось, и они с упоением считают дни до родов. Везет ей. Стук в дверь прерывает мои мысли.

– Пит? – спрашиваю я.

– Не похоже. Еще рано, – Китнисс нехотя идет открывать, и я замечаю на пороге взволнованную Делли Кортрайт.

– Привет, – она улыбается нам приветливой улыбкой.

– Пит еще не пришел от родителей, – хозяйка дома меряет ее проницательным взглядом, не позволяя и шагу сделать вперед.

– Можно я его подожду? – Китнисс без всякой радости отходит назад.

– Хорошо. Посиди с нами.

– Спасибо, – блаженная улыбка Делли становится еще шире.

− Как поживаешь? – начинаю я, стараясь нарушить неспокойное молчание. − Что нового?

− Пит пишет мой портрет, а я позирую ему, − отвечает она. – А вечерами я читаю одну книгу – роман о любви. У главной героини есть муж и любовник, и она никак не может решить, кого из них любит больше. В конце ее муж убивает любовника и сводит счеты с жизнью, а она умирает родами. Ее дочка остается сиротой.

− Такое только в книжках пишут, а в жизни редко случается, − усмехаюсь я. Зачем она вообще все это болтает?

− Как сказать? – не унимается Делли. −А ты, Китнисс, как думаешь, это справедливо?

− Что справедливо? – хриплым голосом переспрашивает Победительница.

− Когда одна женщина хочет иметь сразу двух мужчин. Ведь Бог создал мужчин и женщин поровну, и если у одной будут двое, то другая останется одинокой и несчастной, − Делли изгибает бровь и бросает сосредоточенный взгляд в мою сторону.